Брошенное королевство - [7]

— Ясное дело, — сказал он. — Отец, у них тут есть квашеная капуста, если выпить рассола, то недомогание отчасти пройдет.

— Не болтай глупости. Эта девушка влюблена в тебя по уши.

Глорм потерял остатки терпения.

— В какой тут стороне море? — спросил он с нескрываемой злостью, отбрасывая одеяло и садясь. — Ради всех Полос Шерни, с меня хватит, я немедленно бегу с этого острова, хотя бы и вплавь. Здесь плохой воздух, дурной воздух… Тут никогда не было нормально, а уж со вчерашнего дня… Что за банда сумасшедших! Я понятия не имею, что тут происходит!

— Следи за своим языком, мальчик.

— «Мальчику» без малого полсотни лет, о чем я хотел бы напомнить родителю. Не говоря уж о том, что хочешь мне всучить девочку в качестве жены…

— Это не имеет никакого отношения к делу.

— Ну да, конечно, совершенно никакого отношения. Допустим. Но эта девочка, во-первых, бессмертна, во-вторых, она предмет, а в-третьих, у нее не все в порядке с головой, так же как и у ее несостоявшегося свекра. Я боюсь ее, словно смерти под пытками. Вряд ли я смогу устоять в брачную ночь перед прелестями этой… этого существа, если только прежде не обосрусь со страху на пол в супружеской спальне, ибо это может меня несколько, скажем так, смутить…

— Порой ты бываешь весьма словоохотлив, сын мой. И у кого тут не в порядке с головой?

— Понятно у кого. У меня.

— Этой «девочке» тридцать с лишним лет, — сурово заявил Таменат. — Она выглядит на двадцать четыре, а ведет себя так, словно ей шестнадцать… Эта «девочка» почти не помнит, кем была когда-то, Рубин стер у нее большую часть воспоминаний, и Ридарета готова теперь слушать рассказы о своих собственных похождениях, словно занимательную историю о ком-то другом. Собственно, весь ее жизненный опыт относится ко времени, проведенному здесь, на Агарах, то есть всего к нескольким годам. Все, что было раньше, для нее словно сон, и практически не влияет на то, какая она сегодня. Это скорее некое странное явление, чем человек.

— О чем ты говоришь, отец, или вернее, зачем ты это говоришь? Я знаю княжну уже год, мне хорошо известно, кто она и какая она.

— Ну тогда не позволяй над собой насмехаться, когда я говорю, что дам тебе ее в жены, или насмехайся вместе со мной… У тебя есть немалый недостаток, а именно — все, что касается тебя лично, ты воспринимаешь со смертельной серьезностью. Завтра, а может быть, послезавтра меня уже здесь не будет, потому я и решил на прощание преподать тебе еще один урок. Подумай над ним. Много лет назад, когда в Громбеларде ты встречал то тут, то там однорукого старика, ты принимал его советы, хотя и не знал, чему ими обязан. Пока старик не пришел снова и не сказал то, что наконец мог сказать — что он твой отец. С тех пор ты вообще его не слушаешь, хотя он скорее умнее, чем глупее того незнакомца, которого ты встретил четверть века назад.

Глорм вздохнул. Алиде и Ридарете приходилось чуть ли не силой заставлять его говорить — но жили на свете и те, с которыми он был вполне словоохотлив, и старый отец принадлежал к их числу. Сейчас, однако… было раннее утро.

— Ладно, оставим это. Может, просто мне уже слишком поздно чему-то учиться, отец? Двадцатилетний парень жадно впитывал любые знания, но теперь… Дело не в том, кто ты, незнакомец или отец. Дело во мне. Мне уже не двадцать лет, как тогда. Я многое повидал, многое пережил и, похоже, слишком стар для учебы.

— И кому ты это говоришь? Мне сто четырнадцать лет, сын мой, а Шерер я наблюдаю уже почти лет триста. И все еще постоянно учусь.

— Ты был посланником. Шернь дала тебе больше, чем другим.

— Знаешь, что она мне дала? — Таменат нередко бывал грубоват, а порой попросту не лез за словом в карман. — То самое, что ты готов оставить на полу в своей супружеской спальне.

— Тебе сто четырнадцать лет. Мне кажется, что люди обычно живут где-то на полвека меньше. Неужели Шернь и в самом деле ничего тебе не дала?

Таменат явно его не услышал, беря пример с Ридареты.

— Княжну я забираю с собой, поскольку могу ее подчинить и даже использовать ее способности, — заявил он. — Может быть, мыслящий Рубин Дочери Молний и не нужен воину, но очень пригодится кому-то вроде меня. Ученому.

— Хорошо, пусть пригодится. Ученому.

— Что опять? Я что, не ученый? Для этого не нужно быть мудрецом Шерни.

— Ученый, ученый… Ты и правда со своей ученостью сумеешь в точности просчитать, когда ее высочество напьется и выскочит в окно, забеременеет от всего громбелардского флота или лично забьет до смерти нищенку, укравшую яблоко с прилавка? Порой мне кажется, отец, что из нас двоих как раз у меня больше здравого рассудка, хоть я, может быть, и не понимаю шуток. Разве не ты несколько лет назад пытался подкрепить свою старую жизнь силами рубина, такого же, как и тот, что сидит внутри Ридареты? О разумности данного поступка говорить не будем, но что из этого вышло?

— Неизвестно, — спокойно ответил Таменат. — Я все еще жив, и я не Гееркото. Но я не умер, а мое время давно уже пришло. Ибо оно действительно пришло, я, собственно, должен быть уже трупом. Собственно, я уже почти труп.

— Пусть будет так, достопочтенный труп. Как я понял, ты прекрасно себя чувствуешь в обществе сумасшедшей, которая на самом деле предмет, а еще в большей степени явление. Никогда не знаешь, чего от тебя ожидать. Иногда… иногда мне кажется, что это у меня есть сын. Но я не стану запрещать тебе путешествовать в обществе прекрасной Тюленихи Риди, только держи ее на коротком поводке и подальше от меня. Ладно, хоть не пытаешься меня сватать.