Брошенная в бездну - [87]

Дома ему тоже приходилось несладко. У Нериман почти не оставалось для него времени. Её рука теперь редко прикасалась к его светловолосой головке. Она часами вертелась перед зеркалом, прихорашиваясь и наряжаясь.

Халдун инстинктивно чувствовал, что всё это делается для того дяди с гладко прилизанными волосами. Он начал его недолюбливать и не желал больше видеть человека, отнявшего у него Милую маму…

Зима оказалась, вероятно, самой длинной из всех, которые помнили жители Стамбула. Снег шёл до конца апреля, а местами оставался лежать даже до начала мая. Зато к середине месяца от зимы не осталось и следа.

Весной Халдун перешёл во второй класс, получив по всем предметам высшую оценку – десять баллов.

Вскоре наступила жара. В начале июня пришло письмо от Нихата. Он сообщал, что вместе с женой приедет в Стамбул на три летних месяца.

Они остановились в одном из отелей, расположенном в деловой части города. Друзья привезли Нериман сногсшибательные новости. Оказывается, Наджие застала её бывшую свекровь в объятиях своего мужа…

Нериман не верила своим ушам.

– А что же произошло потом?

– Они захлопнули перед старухой свою дверь!

– А деньги Хаджер-ханым?

– Приказали долго жить!

– Неужели она не заключила с ними никакого договора?

– Говорят, Хаджер-ханым давно находилась в любовной связи с Рызой. Хитрец сумел заморочить старухе голову и так обвёл её вокруг пальца, что выудил у неё всё до последнего куруша, не взяв на себя никаких формальных обязательств.

Нериман стало жаль свою бывшую свекровь.

– Что же с ней теперь будет?

– Клянусь аллахом, не ведаю. Ты же знаешь, она нас не любит. Ни разу не зашла к нам, хотя бы за советом. А мы, честно говоря, ей не навязывались…

Больше всех приезду Хикмет-ханым обрадовался Халдун. Теперь он знал, что от Милой мамы нечего больше ждать, и перенёс всю свою детскую привязанность на тётю.

Три дня Нихат-бей и Хикмет-ханым вместе с мальчиком бродили по Стамбулу. Наконец в одном из зелёных уголков города им приглянулся пятикомнатный особняк. Он был немного велик для такой семьи. Им вполне хватило бы и одного верхнего этажа, из окон которого открывался великолепный вид на Босфор. Однако они решили здесь обосноваться. В тот же вечер Халдун засыпал на руках у Хикмет-ханым.

Время перевалило за полночь, но она заметила, что мальчик не спит. Погладив его по голове, Хикмет-ханым спросила:

– Что с тобой малыш?

– Не хочется спать.

– Почему же?

– Не знаю.

Хикмет-ханым принялась баюкать Халдуна, а он становился всё грустнее и в конце концов заплакал. «Что с ним творится? – забеспокоилась она. – Быть может, в школе его обижают? Бьют?»

Но вот Халдун вытер рукой слёзы и спросил:

– Милая тётя, что такое проститутка?

Хикмет-ханым даже вскочила от неожиданности.

Прибавив огонь в лампе, стоявшей на тумбочке возле кровати, она с тревогой посмотрела на Халдуна.

– От кого ты слышал это скверное слово?

– Так я и знал, что оно скверное!

– Конечно, дитя моё. И как только ты повторяешь такую гадость? Больше никогда не говори этого слова!

– Нет, ты скажи, разве моя мама проститутка? – вновь ошарашил её Халдун.

– Откуда ты это взял? Кто мог так сказать?

– Все! Все! И дядюшкины дети, и уличные мальчишки, и мои одноклассники! Они все так говорят! Они всегда доводят меня до слёз. Я больше не пойду к дяде! Я не хочу в школу! Я не люблю этого господина! И даже Милую маму! Я люблю только тебя, дорогая! Если они придут, ты не отдавай меня. Скажи, что теперь я ваш. Я люблю тебя и дядю Нихата. Я хочу быть вашим ребёнком!

Халдун плакал навзрыд.

Проснувшийся Нихат поднял Халдуна на руки и положил его между собой и женой. Оба они стали утешать мальчика, как могли. Но их ласки вызвали целый поток теперь уже радостных слёз. В ту ночь Халдун наплакался всласть.

На следующий день он носился по саду, позабыв обо всём, даже о Милой маме. Хикмет-ханым не успевала менять ему мокрые от пота рубашки.

Какие хорошие дети были у их соседей! Никто его не дразнил. Всей гурьбой они бегали по лужайке и со смехом валились в высокую траву. Он был счастлив.

Через три дня к ним в гости пожаловали Нериман и её кавалер. Халдун почти не обратил на них внимания, словно это были какие-то посторонние люди. Они принесли ему большую плитку шоколада и жёлтый футбольный мяч. Но он остался равнодушен к подаркам.

Нериман только поражалась тому, как быстро удалось её друзьям завоевать любовь ребёнка.

– Да мы ведь старые приятели, – засмеялась Хикмет-ханым.

– Знаю, и все-таки…

Они не стали продолжать разговор на эту тему. Все были довольны.

Нихат предложил гостю спуститься к морю. Как только мужчины вышли, Хикмет воскликнула:

– Везёт тебе на мужчин, бестия!

– Разве я в этом виновата?

– Да кто же тебя винит! Но почему так получается?

– Откуда мне знать?

– Однако ты сумела обворожить этого человека!

– Клянусь аллахом, у меня и в мыслях ничего подобного не было! Я вся была поглощена горем Халдуна. И вдруг однажды заметила…

– Я рада за тебя. Но меня очень огорчает, что ребёнка травят.

– Поверь, что мне это доставило много страданий.

Хикмет-ханым всё понимала и ни в чём не винила Нериман. Она заменяла мальчику мать до тех пор, пока могла.