Брошенная колония - [103]

– Оставь, – попросил Игнат. – Я постараюсь не смотреть, если тебе неприятно, но я не вижу ничего ужасного в этом, скоро ты залечишь свои травмы и снова станешь красивой, как и прежде.

– А ты уверен, что я была красивой? – поинтересовалась Кира, но не стала возвращать капюшон на место.

– Конечно, уверен, – заявил Игнат, за что получил жуткую улыбку на обезображенном лице. Он стоически выдержал эту гримасу и улыбнулся в ответ, после чего снял с треноги уже слегка остывший котелок и поставил между ними. – Налетай.

Кира морщилась каждый раз, когда ложка, полная теплой вкусной каши с мясом, отправлялась в рот. Разбитые, потрескавшиеся губы двигались с трудом, от активной работы они вновь лопались, появлялась сукровица. Но женщина, перебарывая неприятные ощущения, продолжала есть – она давно не питалась нормально. Там, где ее держали, больше калечили, чем кормили.

Наконец котелок опустел, Игнат даже удивился, поскольку большую часть съела Кира, ее ложка звякнула о дно, – магичка рассеянно уставилась на пустой прибор.

– Еще хочешь? Я могу приготовить, – предложил Игнат.

Кира покачала головой – за время ужина она прекратила стесняться своего изуродованного лица.

– Мне нужно отдохнуть. Ты заглядывал в дом?

– Заглядывал, там пусто, крыша уцелела, есть кровать, старая и наверняка скрипучая. Эти там прибрались, во всяком случае, грязь вымели, паутину убрали.

– У тебя есть спальник?

– Нет, в последнее время я в нем не особо нуждался, всегда была крыша над головой. Кроме того, я не беру заказов и уж точно не думал, что окажусь в подобной переделке, да и летом он мне не нужен совсем. Давай сделаем так: я сейчас нарублю лапника, на него кину свой пыльник, а ты укроешься своим плащом. Не царское ложе, но поспать сможешь. А я покараулю – не стоит вести себя беспечно в этом лесу, он очень неспокойный. За последние двое суток я подвергся атаке летающей нелюди, потом налетел на падальников, затем схлестнулся с фанатиками, ну и как бонус – убил трех беглых каторжников. Да я даже на работе столько дерьма за месяц не собирал. Ну так что, сделать тебе ложе?

– Если тебя не затруднит.

Игнат вооружился трофейным свинорезом – тяжелым ножом с массивной рукоятью, широким и очень острым, килограмма полтора весом, наверное. Заготовка лапника не затянулась: три молодые ели лишились своих веток.

– Отвернись, – сказала Кира.

Игнат отвернулся, но попросил Фарата дать картинку: ему было интересно, почему магичка не желает снимать свой плащ. Все оказалось до банальности просто: плащ-сутана – это ее единственная одежда, он был надет на красивое худое израненное тело с ожогами, порезами, кровоподтеками – похоже, над мегессой издевались не один день. На ногах у нее были какие-то стоптанные башмаки, явно чужие, вообще непонятно, как она в них почти сутки прошла. Судя по тому как она легко их сняла, они были размера на два больше. Да, потрепало магичку, но ничего, восстановится, если правду про себя рассказала, все же третья ступень – это не слабосилок, таким везде рады, кроме того, она гильдейская. Ей бы только добраться до своих.

Фарат прекратил трансляцию, как только она забралась на кровать и укрылась плащом.

– Спокойной ночи, – пожелал ей Игнат и вышел наружу.

– Спокойной, – раздался в ответ сонный голос смертельно уставшего человека.

Костер, горевший в трех метрах от входа, почти потух. Демидов подбросил в него очередную порцию сушняка и уселся на бревно. Несколько секунд он сомневался, джинн, сканировавший местность по его приказу, сообщил, что никакой опасности вокруг на три километра нет, и Игнат решился. Достав из мятой пачки папиросу, он прикурил от уголька – ему тоже нужна была хоть какая-то разрядка: слишком много навалилось за один день. А еще, пожалуй, Фарат стал сильнее, тридцать лет назад он с трудом мог просканировать полкилометра, два месяца назад всего два, а вот сейчас уверенно заявил, что в пределах трех никого нет. Видок никогда не спрашивал джинна, как они развиваются и в чем суть этого развития. Ночь в его распоряжении, у него есть о чем поговорить с «пассажиром». Первый мысленный вопрос остался без ответа – «напарник» его проигнорировал. Но Демидов оказался настойчивым.

«Да, мы развиваемся, но ты и без меня это знал, – пришел ответ. – Да, поглощая жизненную силу умирающего существа, я получаю новые способности и усиливаю старые. Например, я теперь могу, как ты понял, сканировать бо́льшую площадь. Да и ускорение теперь не жалкие две секунды, а минимум пять. У меня обострилось чутье на нелюдей, а еще я могу без особого вреда для человека извлечь его воспоминания».

«Ты хочешь сказать, что некровзгляд можно применять к живым людям? И они не станут одержимыми?»

«Да, – пришел мгновенный ответ, – они даже не почуют, что я копаюсь у них в мозгах. Но это касается только совсем недавних воспоминаний. А то я могу и убить их в таком состоянии или свести с ума, взять под контроль. Вы даже не представляете, насколько вы уязвимы. Я воспринимаю твой мир через твои ощущения, и вы сильно заблуждаетесь, считая себя венцом творения природы. Как жаль, что ты не можешь увидеть мой мир. Хотя кто сказал, что не сможешь? Если распахнутся врата, все изменится в одно мгновение».