BRONZA - [25]

Виконт сжал кулаки. Казалось, сейчас он ударит своего собеседника. Монсеньор сурово нахмурился.

– Не твоя забота, кто его убьет! Отрок умрет столько раз, сколько понадобится! На то он и Щит! Его судьба – защищать тебя своим телом! – с этими словами он вновь обнял насупившегося виконта за плечи. – Не волнуйся, он не так беззащитен, каким кажется на первый взгляд!

Они вернулись за стол. Маленький паж был представлен виконту. Приложив ладонь к груди, мальчик вежливо поклонился своему новому патрону. В пушистых штанишках с прорезями, в бархатной курточке с опаловыми пуговицами, кружевной воротник под горло. В коротких сапожках. К бархатному берету рубиновым аграфом приколото несколько фазаньих перьев. Над ухом золотистый завиток. Волнуется, по глазам видно, но скрывает.

Виконт разглядывал пажа с любопытством. Не верилось, что это хрупкое создание может превращаться в несокрушимые Латы. «Какой славный отрок! Неужто и впрямь мужчина? Уж больно похож на очень юную деву, переодетую в мужское платье…» Неожиданно для себя пододвинул к нему блюдо с остатками вишневого пирога.

– Вот, угощайся!

Мальчик поблагодарил со стеснительной улыбкой. Голосок у него оказался звонкий, тоненький. Брови виконта страдальчески надломились. «Ну и что мне прикажете с этим делать, а?» – посмотрел он на Монсеньора.

Монсеньор сделал вид, что не заметил его умоляющего взгляда. «Каков же ты, пройдоха! Каков подлец!» – мысленно качал он головой, вгрызаясь зубами в баранью лопатку. Но это уже не имело никакого отношения ни к виконту, ни к маленькому пажу.

8 глава

Правление Карла 2-го Стюарта, 17 век. Лондон, Англия

– А-а, это ты… – совсем не удивившись незваному гостю, отнесся к его появлению с ленивым безразличием юный аристократ.

Окруженный полуголыми телами своих клевретов, этот «анфан террибль» возлежал среди разложенных возле камина подушек с видом человека, утомленного скукой.

– Зачем пожаловали? – спросил он, жеманно поправляя свои бледно-золотистые длинные локоны. – Читать мне проповеди?! Тогда убирайтесь к черту, виконт! – и швырнул в него подушкой.

Подушка упала, не долетев. Почему-то это развеселило всех, кроме гостя. Послышалось хихиканье. Тот, кого титуловали виконтом, нахмурившись, шагнул вперед. Рука угрожающе легла на эфес шпаги.

И тут же, бросая в его сторону злобные взгляды, свита покинула своего господина. С недовольным шипением отступая все дальше в тень, пока не растворилась в темноте. Там, куда не дотягивался свет.

Оставшись один, юный бездельник пьяно завозился в подушках, в героическом усилии встать на ноги без посторонней помощи. Наградив его полным презрения взглядом, гость осмотрелся. Полдюжины канделябров освещали аляповатую, отдающую дурным вкусом роскошь обстановки.

Позолоченную лепнину потолка, канапе на гнутых ножках. Геральдических львов на малиновом шелке обивки. Полотна на стенах, живописующих сладострастные утехи козлоногих фавнов и стыдливых нимф. Бархатные гардины на окнах, прихваченные золотыми кистями, и пикантное кружевное неглиже девиц, что валялись, казалось бы, совершенно пьяные.

И отовсюду гостю улыбались пухлые, с луком и стрелами, розовощекие амурчики. Приятное лицо виконта исказила брезгливая гримаса. Было несложно догадаться, что они в одном из дорогих лондонских борделей. «Бедняга… Тебя заставили покровительствовать продажной любви…» – посочувствовал он ближайшему Купидону.

Радостное восклицание за спиной вернуло его внимание юному повесе. Тому, наконец-то, удалось встать. Пьяный, он нетвердо стоял на ногах, да и выглядел не лучшим образом. Слегка растерзанным. Батистовая сорочка, свисающая с одного бока, вся измята. Волосы в беспорядке закрывают лицо. Атласные голубые панталоны, белые чулки (он был не обут), кружевное жабо, манжеты – все перепачкано чем-то красным. В руке он держал бокал с вином. Пошатываясь, полюбовался напитком на свет. Но для вина жидкость была слишком густой и имела маслянистый оттенок.

«Кровь…» – с омерзением подумал виконт, уже догадавшись, что и девицы, валявшиеся повсюду, не пьяны, а беспробудно мертвы.

Подбоченившись, что помогало юноше, видимо, удерживать вертикальное положение, тот посмотрел на гостя с немалой долей превосходства. Небрежным жестом, отбросив назад мешавшие ему волосы, с высокомерием прирожденного аристократа поднял бокал в приветственном жесте и медленно осушил его. Сладко причмокнув языком, облизал окровавленные губы.

– Что ты творишь, ублюдок? – виконт наотмашь ударил его по лицу.

Как ни странно, пьяный устоял на ногах. Лишь в ярко-голубых глазах, сверкнувших недобро, исчез хмель да разбился упавший бокал.

– Я тоже люблю тебя, брат! До смерти…

Дотронулся он до покрасневшей щеки. И в ту же минуту, вешаясь гостю на шею, воскликнул с излишней экзальтацией:

– Позволь же и мне удавить тебя в своих объятиях, братец!

Виконт недовольно оттолкнул его, и пьяница, вдруг забыв про объятия, принялся что-то искать.

– Ну, куда же ты подевалась, милая моя? – бормотал он себе под нос, в недоумении оглядываясь по сторонам.

Поднял за волосы одну из девиц, заглянул под нее. Бросил, голова мертвой девушки с неприятным хрустом стукнулась об пол. Ногой отпихнул другую, лежащую поперек ломберного столика и мешавшую пройти. Тело еще одной девушки, также выпитой досуха, просто отшвырнул в сторону и радостно захлопал в ладоши. Пропажа нашлась. Маленькая курительная трубка с длинным янтарным мундштуком.