BRONZA - [23]

Он заказал ужин, и ей пришлось вернуться к своим делам: долее находиться возле него было уже неприлично, а мадам совсем не хотелось выглядеть навязчивой. Но и хлопоча по хозяйству, она не забывала изредка поглядывать в его сторону.

Виконт жил в гостинице больше полугода, занимая самые лучшие апартаменты, которые она никому не сдавала, даже если тот отлучался надолго. По тому, как легко он сорил деньгами, расплачиваясь золотом и оставляя прислуге щедрые чаевые, мадам рассудила, что происходит виконт из влиятельной, очень богатой семьи.

Нередко к нему наведывались монахи из монастыря Saint-Michel , что на святой горе архангела Михаила. Таинственные, к слову сказать, личности. Пугающе угрюмые, своими худыми обветренными лицами они скорее напоминали воинов, прячущих под рясами мечи, чем странствующих братьев-бенедиктинцев, торгующих индульгенциями. О чем-то шептались с виконтом, и тот уезжал вслед за ними.

Не зная, чем занимается предмет ее страсти, часто и надолго покидавший гостиницу, какие дела могут связывать шевалье и монахов, мадам Леру предположила, что виконт состоит на службе у архиепископа Руана, примаса Нормандии или даже у самого герцога. На службе, о которой не принято говорить вслух. Хотя, окажись он и в самом деле наемным убийцей, она с легкостью пережила бы и это.

Возвращаясь из своих отлучек, виконт обычно запирался у себя в комнате. Но иногда, бывало и такое, не сразу уходил к себе: оставался ужинать внизу или просто сидел в общей зале у камина, уставившись в огонь. Глубоко задумавшись, прикусив губу. Казалось, оставив что-то очень дорогое в прошлом, он не знал, как вернуться обратно, словно позабыл туда дорогу. У нее ныло сердце от желания помочь ему, утешить. Но какими словами можно было избавить любимого от душевных терзаний? Она боялась даже беспокоить его в такие моменты. Потому что глаза виконта становились почти черными и в них отражалось пламя.

Мадам поставила перед ним на стол вишневый пирог.

–  Mon Dieu, что с вашей рукой? – тут же воскликнула она, заметив след ожога.

Чертыхнувшись про себя, виконт поспешно спрятал кисть руки под пышным кружевом манжеты. Пальцы уже слушались, но кожа до сих пор оставалась ярко-розовой и блестящей, действительно смахивая на ожог.

– Успокойтесь, мадам! Ничего страшного! Нечаянно плеснул кипятком! Все уже прошло! На мне заживает, как на собаке! – заверил он хозяйку.

Не желая лишний раз волновать ее (материнская заботливость женщины и так уже порядком надоела ему), взял за руку, приложился губами к кончикам огрубевших от работы пальцев, заставив мадам Леру отчаянно покраснеть. Ни один шевалье пока не целовал ей руки. Смущенная, она заторопилась на кухню.

Довольный, что избавился от ненужных расспросов, проявив галантность кавалера, виконт придвинул к себе блюдо с пирогом. В предвкушении удовольствия повертел тарелку, выбирая, с какого края приступить к еде. Нацелился вилкой. Но тут входная дверь распахнулась, впуская новых посетителей.

– Эй, господа хорошие! А нельзя ли быть поучтивей? Дверь сама собой не закроется! Зима на дворе! – недовольно заметил он дородному, богато одетому вельможе, что минуту назад вошел в гостиницу вместе со своим юным спутником.

Услышав громогласный смех в ответ на свое замечание, невольно вздрогнул. Кусок пирога шмякнулся на пол, испачкав вишневой начинкой пряжку сапога. «Какого черта… то есть понятно какого! Но всё же…»

– Монсеньор?! Какими судьбами вас занесло так далеко от Парижа? – вставая из-за стола, воскликнул он, делая радостно-удивленное лицо.

Дверь захлопнулась сама.

– Какими-какими… Известно, «какими»! – облапив его, вельможа потискал молодого человека в своих медвежьих объятиях. – Мой дорогой мальчик… так вот где ты поселился! – отпустив покрасневшего от смущения виконта, Монсеньор огляделся вокруг. – Что ж, здесь довольно мило… Но все равно, не одобряю я твоего побега из дома! – погрозил он ему пальцем, усаживаясь за стол. – Вижу, ты трапезничаешь? Пожалуй, мы тоже не прочь заморить червячка с дороги! – и прежде чем открыть меню, похлопал ладонью по сиденью, приглашая своего юного спутника присоединиться к ним.

Маленький паж присел на краешек стула. Подозрительно покосившись на него – «Эти малявки, кажется, любят сладкое…», – виконт придвинул блюдо с десертом к себе поближе. Он не собирался делиться.

У хозяйки появился повод снова подойти к столу виконта. Бесцеремонно, взглядом истинного сластолюбца окинув фигуру женщины, Монсеньор хмыкнул что-то многозначительное себе в усы и углубился в изучение меню. Записывая за гостем очередную, девятую по счету перемену блюд, мадам Леру в недоумении оглянулась на дверь, ожидая увидеть входящими как минимум человек пять-шесть из свиты вельможи. Но дверь так и осталась закрытой.

– И пожалуйста, голубушка… – обратился тот к хозяйке, с ласковой фамильярностью огладив ее по пышному заду, – будьте так любезны, не пережарьте! Мясо должно быть сочным, с кровью…

Странно, но фривольное заигрывание высокородного вельможи не показалось женщине оскорбляющим ее чести. Присев перед ним в почтительном реверансе, мадам удалилась на кухню. Проводив ее нетерпеливым взглядом, подавшись вперед, виконт с видом нашкодившего мальчишки спросил, понизив голос: