Бронза и кость - [9]

- У меня его записи, — заверила я, — просто сам он вряд ли позвонит тебе раньше завтрашнего полудня, а предсказания и правда интересные.

На том конце повисла многозначительная тишина. Потом папа совладал с обуревающими его эмоциями и ровным голосом поинтересовался:

- Сирил снова завёл "полезное" знакомство?

Я припомнила лакея — слегка лопоухого, с узким подбородком и рыжим вихром над высоким лбом — и неопределённо хмыкнула.

- Надеюсь, полезное.

Папа тяжело вздохнул. Я могла бы биться об заклад, что сейчас он обречённо потирает висок и жмурится, чтобы не выдать выражением глаз все, что думает о дражайшем племяннике.

- Допустим, — сказал он. — Так что за предсказание? Очередной спаситель Ньямаранга?

Я фыркнула одновременно с ним: с момента завоевания Ньямаранга Вайтонской Империей явление спасителя в общинах коренного населения предсказывали раз десять, причём восемь из них пришлись на времена Каменной Смуты, когда прежний король вдруг слег с кровавым кашлем и сгорел в считанные дни, не оставив после себя прямых наследников. Трон отошёл его младшему брату, Его Величеству Ричарду Балдеру, но без бардака и массовых шествий не обошлось: одно из герцогских семейств вдруг взялось утверждать, что приютило незаконнорожденного сына покойного короля, и требовало передать корону ему.

С тех пор в Вайтоне стало на одно герцогское семейство меньше. Но под шумок о независимости объявили сразу две бывшие колонии, а после внутренней смуты у Империи не было ресурсов, чтобы призвать их к порядку. Ньямаранг тогда едва не стал третьей потерей, но покойный ныне губернатор сумел подавить бунт и отправить за решётку восьмерых "спасителей" разом.

Чего он так и не смог, так это заставить простой народ отказаться от идеи, что кто-то придёт и решит все политические проблемы за них. Предсказательницы по-прежнему пользовались нездоровым успехом.

- Это снова Нарит Аволокорн, — наябедничала я, отыскивая нужную страницу в блокноте. — Та же, которая твердила, что Его Величество взошел на престол незаконно и что у покойного короля был сын от женщины из простого народа, который не допустил бы угнетения коренных ньямарангцев.

- Помню её, — мрачно вставил папа. — Что на этот раз?

Я прокашлялась и с чувством зачитала:

- В день, когда солнце станет чёрным и землю покроет тьма, на западный берег ступит чужак, который станет своим. Ненависть людская не очернит его, злые слова не тронут его, змеиный яд не отравит его; и руки его будут из золота, и лицо его будет из алебастра, и придет он по дороге из костей и ножей к чужакам, и сами они станут костями… — я запнулась и пробежала взглядом несколько строчек. — Тут много самоповторов, но суть сводится к тому, что теперь спасителем называют вайтонца, который приедет сюда ко дню полного солнечного затмения. Это послезавтра, так что я подумала, что ты захочешь узнать как можно раньше.

- Не вайтонца, — задумчиво поправил меня папа, — кожа из алебастра — белая, но это еще не значит, что речь об имперце. Да и с точки зрения ньямарангца даже ты — белая.

И чужачка. Как и папа — хотя в нем ньямарангской крови ровно половина.

- Ты прав, — вынужденно признала я. — Но списки прибывающих в Западный порт все равно нужно проверить… хотя кого я учу.

- Вот именно, — поддакнул папа. — Спасибо за слушок. Я озадачу своих шалопаев, если что-то будет касаться тебя лично — Сирил передаст.

- Хорошо, — вздохнула я и собрала волю в кулак: нужно было прощаться.

- И, Марион… — папин голос вдруг зазвучал как-то неуверенно и до уязвимого нежно. — Береги себя.

Уголки моих губ дрогнули в невольной улыбке.

- Ты тоже.

* * *

Спальня леди Линдсей, в отличие от моей, выходила окнами в тенистый сад. Поутру ее наполнял сладковатый аромат ночных цветов, журчание миниатюрного фонтанчика на клумбе и шелест воздушных занавесей, потревоженных морским бризом.

Однако гарантией здорового сна это еще не являлось. Я пришла за несколько минут до назначенного времени, но леди Линдсей уже бессмысленно разглядывала полупрозрачный балдахин, машинально комкая пальцами и без того смятые простыни. Под ее глазами залегли синеватые тени, особенно заметные на белокожем лице: похоже, поспать ей вообще не удалось.

- Миледи, — приветливо улыбнулась я и поставила на прикроватную тумбочку чашу с розовым льдом. — Ее Светлость пожелала спуститься к завтраку и ждет, что вы составите ей компанию перед прогулкой в Патмор-раунд.

Леди Линдсей вздохнула и прикрыла глаза. Ресницы у нее были такими же светлыми и густыми, как и у матери, и тени под ними прорисовались еще контрастнее.

- Скажите ей, что мне нездоровится, — тихо попросила она.

- Ее Светлость догадывалась, что вы это скажете, и велела в этом случае немедленно вызвать доктора Кроули, — невозмутимо отозвалась я и достала из гардероба заранее заготовленное платье. — Желаете, чтобы я сообщила ему, что вы плохо спали?

- Нет, — резковато отозвалась леди Линдсей и поднялась. — Не это. Приготовьте черное.

Я с сомнением покосилась за окно. На небе сияло солнце — вопреки сезону, по-летнему яркое и по-ньямарангски безжалостное.

- Вы уверены, миледи? Сегодня будет жарко.