Бродяга. Путь ветра - [9]

Вечный шепот времени разорвали запятые. А потом — мгновения и вовсе пошли через точку. Воздух стал гуще морской воды, и Ян плыл, пронзая его, как меч-рыба, почти не касаясь земли… казалось, сейчас он взлетит.

Человек в серо-коричневом плаще возник на его пути ниоткуда, и сворачивать времени уже не было. Ян зажмурился, ожидая боли… Но ощутил лишь крепкую хватку поперек туловища — и взлетел-таки, услышав откуда-то снизу молодецкое «йии-эх!»

От резкого переворота на миг закружилась голова.

— Экой ты шустрый, постреленок, — проговорил беззлобно тот же голос, странно напомнивший Мастера Антара. Сильные руки — явно привычные и к молоту, и к мечу — аккуратно поставили Яна наземь.

— Кто таков будешь? — полушутливо-полугрозно осведомился встречный, оглядывая Яна из-под нахмуренных бровей. Брови бровями, а в глазах — улыбка. Совсем как, опять же, у Антара. Только — разглядел Ян — был этот человек намного моложе.

— Ученик первого года Школы Света; наставник — Мастер оружия Антар Лэдан Квелль… — почтительно отрекомендовался Ян, не спеша, однако, называть свое имя.

— А зовут тебя, значит, Яном, — довольно пробасил странный путник.

И, полюбовавшись пару секунд ошалелым лицом парня, протянул руку, сказав:

— Линн. Линн Лэдан Квелль. Будем знакомы…

* * *

Линн гостил у старшего брата несколько дней. Заглянул в Обитель, чтоб переговорить о чем-то с Вальмом и Эльдой; бродил по Дальнему лесу с Лэссаном-смотрителем… и при этом находил время пообщаться и с Яном. Странное это было общение: после уроков они вместе удили рыбу на Пёстрых скалах, вместе бросали камешки по воде — чей дальше проскачет. Много молчали, много смеялись, говорили — мало; но уж если говорили — то на равных, словно и не было разницы более чем в двадцать лет: о ремесле и играх, о кораблях и книгах, о созвездиях и дальних странах — где только не побывал младший брат Оружейника!.. Сам Антар включался в беседу изредка: то парой слов, то кивком, то — хмыканьем, в которое он умудрялся вложить целую радугу оттенков.

Как-то само собой вышло, что на это время Ян переселился в Кузню. И вот однажды, поздно ночью, когда притихло пламя в негасимом горне, и слышно было и цикад, и дальний прибой, Ян, засыпая, уловил отголоски разговора:

— Решил твердо? — хрипловатый голос Антара дрогнул.

— Да, Тар. Гленна ребенка ждет. Да и Дорога не зовет дальше. Так что — быть мне пока добропорядочным оружейником в стольном городе Кэйм-Батале… а тебе — дядей, раз уж сам-то…

Антар хмыкнул — необычно как-то, словно виновато…

— Да ладно, брат, — добавил поспешно младший. — Кстати, воспитанник твой — хороший парень…

«… Хоть и бездарь», — вздохнул, прислушиваясь, Ян.

— …И бегает быстро, — закончил Линн. — Не Ян — Йиссен. Ветер.

Помолчав, Линн спросил брата:

— Плащ оставлю у тебя, не против? Мне он теперь без надобности, а вот ему — кто знает…

Дальше Ян не слышал — уснул. А наутро гостя в доме не было. И только возвращаясь в Обитель, Ян сообразил, что в месяц этот — тот самый месяц Халейви, Бурный, когда сам он попал на Торинг, — корабли не ходят ни к острову, ни от него.

После неожиданного гостя остались воспоминания, вырезанная ими совместно модель корабля-алэвира (паруса Ян прилаживал уже сам) и тот самый серый плащ… правда, Антар почему-то посоветовал его не носить, особенно — в Торинг-Форе.

И еще: осталось имя, которым теперь иногда звал его и Антар, ставший отныне куда более словоохотливым.

«Йиссен».

«Ветер».

Само собой, нравилось оно парню куда больше, чем «Бездарь».

* * *

Занятия в виварии были два раза в неделю, после обеда, — вначале только теоретические, и не внутри огромного зверинца Ордена, а на широком, поросшем мягкой травой склоне перед его воротами. Позади перешептывался сам с собою Лес; впереди же, врезанные в толщу Торинг-Фора, молчаливой мощью чернели створки двери — широкой, высоченной… при желании в нее можно было бы протащить и дракона. И кто знает: может, пара-тройка этих существ действительно обитала в вольерах подземного вивария? Двери украшала затейливая, но мрачноватая резьба: сцепившиеся между собой гады, чудища, морские твари… А в сторонке на дереве висел рваный школярский плащ. Однажды Ян сбегал туда, посмотрел — плащ был окровавлен. Но Лэссан-смотритель ни слова о нем не говорил, словно и не замечал; а спрашивать они не решались.

Идя после урока обратно в Обитель, Ян указал на плащ друзьям. Кайт кивнул с видом знатока:

— Это давно было — рассказывали, да я запамятовал…. Кто-то из школяров пробрался в виварий. Да не рассчитал силы Ключ-Знака: не только дверь открыл, но и вольеры. От бедолаги только плащ и остался… А твари на волю вырвались… С тех пор и висит на дереве драный плащ — не выцветает, не тлеет, и кровь на нем за триста без малого лет не засохла. Чтоб другим, значит, неповадно было. Нам то есть… Ну, ты-то человек для вивария безопасный…

— А как их одолели? Тварей? — спросил Ян, пустив последние слова Кайта мимо ушей.

— Часть между собой сразу перегрызлась, многих тогдашний мастер Лесничий успел положить, пока его самого харракут не задрал. Он же и тревогу поднял. Всю школу перебудили; малолеток вроде нас — к пристани, кто постарше — вместе с Мастерами Школу оградили… А твари потыкались-потыкались в городьбу да и ломанулись всей сворой к озеру. А за озером — поля и Эмми Торинг. Тогда Совет и выпустил Молчаливых. Те их живо уделали — согнали на поляну в лесу и… места мокрого не оставили.