Бродяга Гора - [50]

— Да, это так, — подтвердила Пегги. — Они частенько проводят вечера у нас в таверне.

— А о чем они говорят?

— Не знаю, господин. Девушкам велено не подходить к их столику без приказа, а подзывают они нас только затем, чтобы приказать подать напитки или закуски.

— Как долго собирается Глико пробыть в Виктории? — спросил я.

— Я не знаю, господин, — сказала она, — Может быть, он уже уехал, потому что сегодня вечером его в таверне не было.

Пегги потрогала цепочку, свисавшую с ее ошейника, и добавила:

— Похоже, господин любопытен.

— Мне бы хотелось узнать о том, какое дело связывает Глико с Каллимахом.

— Это мне неизвестно, но я совершенно случайно узнала, что Глико остановился неподалеку от доков.

— Выходит, он живет не в гостинице?

— То-то и оно.

— Интересно, — сказал я.

— А еще говорят, — прошептала Пегги, приблизившись ко мне так, что ее цепочка коснулась моей груди, — будто Глико не простой купец, а важный член купеческого совета Порт-Коса.

— Интересно, что делает такой важный человек в Виктории и что за дела у него с Каллимахом?

— Не знаю, господин, — сказала она, прижавшись ко мне всем телом. — Я всего лишь рабыня, которой позволено жить исключительно по снисхождению господ, которых она покорно и старательно ублажает.

Охваченный желанием, я заключил Пегги в свои объятия.

После того как все кончилось, мы некоторое время лежали неподвижно. Ее голова покоилась на моем бедре.

Я снова посмотрел на потолок, на едва различимую в мерцающем красноватом свете грубую фактуру потрескавшейся оштукатуренной древесины.

— Господин задумался о своем? — спросила рабыня.

— Может быть.

— Ты все еще помнишь ее, верно?

— Может быть, — повторил я, с грубоватой нежностью запуская руку в ее волосы.

— Ты хорошо овладел мною, господин, — прошептала Пегги.

— Ты умеешь отдаваться.

— Я не могу отдаваться тебе неумело или без желания, — промолвила она.

— Ты просто боишься плети, — улыбнулся я.

— Конечно боюсь, — призналась Пегги, — мне ведь известно, как сурово накажет меня Тасдрон, если я своим поведением вызову хотя бы малейшее неудовольствие господина, снизошедшего до того, чтобы владеть мною в этом алькове. Но и не будь этой угрозы, я все равно отдавалась бы тебе со всем желанием и страстью настоящей рабыни.

Я выпустил волосы девушки и снова обнял ее, отбросив цепь назад через плечо.

— Какая женщина не захотела бы быть рабыней в твоих объятиях, — простонала она. — Умоляю, господин, возьми меня снова.

— Хорошо.

На сей раз я наслаждался ею особенно долго.

Что ни говори, а обладать покорной рабыней очень приятно.

— Цитадель Поликрата неприступна, — сказала она. — Забудь про нее.

— Откуда ты знаешь, о чем я думаю? — спросил я с улыбкой.

— Девушки-рабыни обязаны быть внимательны по отношению к мужчинам, ибо те являются их господами.

Я улыбнулся. Рабыням и вправду приходилось проявлять особую чуткость и внимание, дабы угождать мужчинам, предугадывая их желания.

— Сейчас она наверняка носит стальные оковы и служит пирату рабыней для наслаждения, — сказала Пегги.

Мне подумалось, что это более чем вероятно.

— У тебя есть деньги, — продолжила она. — Купи себе другую девушку, чтобы она лизала твои ноги и служила твоему удовольствию.

Рабыни обычно говорят открыто и честно. Они не испытывают иллюзий и заблуждений относительно желаний мужчин, да и лицемерие среди них, в отличие от их свободных сестер, не поощряется. Надо сказать, что и мужчины Гора в такого рода вопросах совершенно чужды ханжества.

Основные различия между горианцами и мужчинами Земли заключаются в том, что мужчины Гора совершенно прямо и открыто говорят об этом. Жизнь на Горе соответствует человеческой природе, а поскольку животное начало в человеке очень сильно, его проявления здесь считаются естественными и не встречают в обществе обычного для Земли ханжеского осуждения.

Девушка приложила губы к моему уху — я услышал, как трутся одно о другое звенья цепи, — и прошептала:

— Купи для себя Пегги, господин.

— Ты правда хочешь, чтобы я купил тебя?

— На всем Горе есть только еще один мужчина, в чьей собственности я хотела бы оказаться, хотя он даже ни разу не обладал мною, — ответила девушка. — Он не замечает меня и, скорее всего, не догадывается о моем существовании. А вот я при одной лишь мысли о счастье служить ему едва не лишаюсь чувств.

Я взглянул на Пегги с интересом.

— Но я недостойна даже думать о нем, — продолжила девушка. — Кто я такая? Ничтожная земная женщина, помеченная рабским клеймом!

— Что это за мужчина? — полюбопытствовал я.

— Пожалуйста, господин, не заставляй меня произносить его имя!

— Так и быть.

Некоторое время мы лежали молча. Из-за занавеси доносился людской гомон.

Потом я спросил:

— Пегги, ты слышала что-нибудь про топаз?

— Нет, господин. Но многие считают, что он находится в Виктории.

— Жители Виктории решительно настроены не платить дань Поликрату, — заметил я.

— Да, господин, — улыбнулась девушка.

Мне подумалось, что смелым подобное решение признать можно, а вот разумным — едва ли. Такое случилось впервые за пять лет. В прошлый раз пираты из мрачной цитадели ответили на подобный отказ сожжением дюжины стоявших в порту кораблей, после чего горожане безропотно выплатили дань. С другой стороны за последние годы пираты стали все более и более зависеть от рынков Виктории, где они сбывали награбленное, и горожане, видимо, решили, что настало время избавиться от унизительной дани.