Британская военная экспедиция в Сибирь. Воспоминания командира батальона «Несгибаемых», отправленного в поддержку Колчака. 1918—1919 - [43]

Была еще одна причина для беспокойства. Русские офицеры, почти все до единого, монархисты, и все они похожи на детей в своей приверженности этому принципу. Кто-то шепнет одному из них, что князь Кропоткин жив и его видели на границе с Россией. «О! – воскликнет он. – Значит, адмирал передаст власть Кропоткину сразу же, как услышит, что он жив!» На следующий день ему скажут, что князь вовсе не воин, и его энтузиазм тут же пропадет. Потом прибудут какие-нибудь британские поставки, и он снова готов во всем полагаться на союзников. Еще через несколько дней выяснится, что правительство не признано другими державами, как ему хотелось, и он проклянет эти державы и сделается угрюм. Потом он услышит в ресторане, что Дмитрий Павлович скрывается в Сибири под видом крестьянина, и придет в такой же восторг, как пастухи при виде Вифлеемской звезды. Каждая возможная – или невозможная – персона в подлунном мире становится для него потенциальным спасителем отечества, но ему никогда не приходит в голову, что он и его товарищи сами могут спасти его. Русский офицер и вправду «просто прекрасный, большой, храбрый, любящий ребенок и ничего больше». Если бы «Путешествия Гулливера» были переведены на русский язык, они наверняка имели бы огромный успех. По сравнению с историями, ходившими в Омске и вообще в Сибири, сказки «Тысяча одной ночи» показались бы лишенным воображения пересказом обыденных событий.

Следующие два эпизода, взятые из моего дневника, относятся к тому же времени.

«1 февраля 1919 года. Вчера ночью три большевиц-ких лазутчика, переодетые русскими солдатами, проникли в офицерские квартиры 1-го и 2-го Сибирских полков. Первым свидетельством того, что происходит нечто из ряда вон выходящее, стала быстрая револьверная стрельба внутри. Караул схватил одного из фальшивых солдат, когда он попытался выбежать из здания. Меньше чем за две минуты лазутчики подстрелили пять офицеров, два из которых получили смертельные ранения в живот. Одного из лазутчиков застрелили насмерть, второго поймали, третьему удалось уйти. Пойманного били кнутом, и после сотого удара он выдал весь план заговора. После его признания было произведено более пятидесяти арестов, и в Омске снова стало тихо».

«3 февраля 1919 года. Из Владивостока только что прибыл лейтенант Мунро с подарками от дам Шанхая, Гонконга и Сингапура. У меня не хватает слов, чтобы описать чувства офицеров и солдат, когда в этом холодном недружелюбном климате они получили знаки любви и внимания от своих землячек. Такие акты женственности, хотя и являются результатом работы немногих, рождают прекрасные чувства ко всем представительницам женского пола. То, как самый простой томми смотрит на маленькую фланелевую мочалку, обшитую руками, не привычными к работе, и спрашивает, не могу ли я передать леди его благодарность, трогает до самого сердца».

«Я слышал новости о полном отсутствии субординации в канадских войсках, которые только что прибыли во Владивосток. Если этой информации можно доверять, то чем раньше их отправят назад, тем лучше. Здесь достаточно анархии и без того, чтобы британское правительство сваливало на нас еще. Я считаю большой ошибкой смешивать канадские и британские войска в одной бригаде. Британские солдаты, естественно, выполняют наши приказы, но если другие войска этого не делают, то британцам приходится одним делать всю работу. В результате складывается ситуация, когда более высокооплачиваемый солдат ничего не делает, а тот, кому платят меньше всех, делает всю работу. Даже в самый недогадливый сассек-ский мозг быстро просочится мысль о том, что за дисциплину не платят. Только удивительное чувство порядка, присущее среднему англичанину, уберегло нас от превращения в англо-канадский сброд, одинаково опасный как для большевиков, так и для русских. Мне говорят, что бригадный генерал Пикфорд делает все, что можно, для поддержания дисциплины в своих рядах, что его вынудили дать своим людям очень обременительные обещания, которые, раз уж были сделаны, должны быть выполнены. В любом случае, по общему признанию, самое правильное было бы отправить канадцев назад на их фермы и оставить немногих британцев, чтобы они продолжали тянуть дальше. Мы установили прекрасные отношения с русскими, которые было бы очень жаль портить».

Глава 15 И снова интриги

Пока лояльных русских офицеров убивали в их собственных постелях, происходили другие не менее важные события. Когда адмирал Колчак принял верховную власть, Директорию окружала партия офицеров-монархистов, таких же буйных и попирающих законы, как сам Троцкий. Личные шифрованные сообщения ходили между этими офицерами так же свободно, как если бы они уже держали власть в своих руках. Первый намек на их замыслы, полученный Колчаком, дала шифровка, направленная генералом Ивановым-Риновым генералу Белову, начальнику штаба генерала Болдырева, которая во многом раскрыла устремления этих людей и показала, что их цели носили исключительно личный характер. Я читал эти сообщения с огромным интересом, поскольку они давали мне прекрасную возможность увидеть внутренние пружины революции и заодно изучить характер среднего русского офицера. Генерал Антоновский из старой русской Военной академии, который участвовал в составлении Брест-Литовского договора с немцами и был в одном шаге от того, чтобы стать начальником штаба адмирала. Все шло отлично, когда шифровка Иванова-Ринова раскрыла всю интригу. Белова отправили на восток, а Антоновского на юг, и приверженцы самодержавия были сломлены.