Бриллианты из подворотни - [24]

И в тот момент, когда публика одобрительно при­ветствовала крупный выигрыш «пенсионера», дедушка ронял на асфальт пачку фотографий с голыми бабами. Кто-то из зевак бросался помогать дедушке их собирать. Фотки шли по рукам. Толпа хохотала, подшучивая над стариком. Дедушка добродушно, застенчиво улыбалсяи предлагал еще раз сыграть в лотерею. Желающие все­гда находились. «Станок» дедушки был самым резуль­тативным.

Прибыль «станки» давали небольшую, но стабиль­ную. Шлихт никому не платил. Ему не нужна была «крыша», и все, что зарабатывали «станки», достава­лось Шлихту и его людям. Авторитетов для него не су­ществовало.

Корж

Единственный, с кем Шлихт считался, был Корж. Это был вор в законе, прошедший весь ад Колымы. В свое время был соратником идеолога воровского движения Бриллианта. Он до конца своих дней строго придержи­вался воровских традиций. Сейчас таких воров называ­ют нэпманскими. Нэпманские воры не стремятся к богат­ству и почестям. Живут скромно и тихо, помогают тем, кто обращается к ним за помощью.

Корж жил за городом в маленьком доме, на люди показывался редко, но к нему часто приезжали и проси­ли помощи и совета. Он не отказывал никому.

Посвящал в воры Корж мало и неохотно. За все вре­мя он крестил только одного и двоих поставил на поло­жение вора.

В его сферу влияния попадали не только блатные. На последнем дне рождения Коржа, который отмечали в за­городном ресторане «Лесная сторожка», присутствовал крупный предприниматель, владелец частного авторын­ка. Это был толстый мужик лет под пятьдесят, явно не страдающий отсутствием аппетита. Рядом с ним сидела пышногрудая блондинка, одетая в дорогое вечернее пла­тье. Когда он произносил тост, то часто запинался, пере­ходил с русского на украинский, и его речь трудно было назвать литературной.

Позже, став за какие-то заслуги депутатом Верхов­ной Рады, он поработал над своей лексикой. Его речь тек­ла легко и свободно.

Последнее время Корж тяжело болел. Умер он в кон­це декабря, немного не дотянув до восьмидесяти. Воров­ское движение в городе сразу пошло на убыль. Переста­ли «греться» зоны. «Смотрящий» города под ментовским прессом сложил свои полномочия. В противовес воров­скому, начало активизироваться бандитское движение, возглавляемое бывшими спортсменами и всякими сомни­тельными личностями. Владелец авторынка перестал да­вать деньги в общак, сдал ментам «смотрящего» авторын­ка по кличке Минвод с его людьми, который помогал ему в жесткой борьбе с конкурентами, и стал баллотировать­ся в Верховную Раду.

Шлихт вел финансовую сторону похорон. Одиночки давали по сто долларов, представители группировок — по несколько тысяч. За два дня у него собралась крупная сумма. По агентурным данным, за этими деньгами нача­ли охотиться менты. В день похорон к нему подошел бан­дитский авторитет и, дав пятьсот долларов, сказал:

— Ты меня в список не пиши. Мне сон приснился, что на кладбище, возле могилы Коржа, вы все лежали на сне­гу, а вокруг менты с автоматами.

Дважды Шлихту повторять это было не надо. Он по­ставил свою машину на самое видное место, посадил в нее человека, похожего на себя, одетого в его дубленку, меховую шапку и спортивный костюм. А сам, переодев­шись в его куртку и спортивную шапочку, на непримет­ной старенькой шестерке поехал в сторону, противопо­ложную от кладбища.

При всем уважении к Коржу Шлихт не присутство­вал на его похоронах. Главное было спасти общаковые деньги.

Приехав в ресторан Ф-1, где были накрыты столы для поминок, он закрыл деньги в сейфе в кабинете директора и стал ожидать братву. По его подсчетам, все должны были собраться часа в четыре. Но он ошибся. Первые машины подъехали около восьми. После похорон Коржа на выезде из кладбища всех задержали менты. Кладбище было оцеплено омоновцами. Задержанных доставили в городское отделение милиции. Формальным поводом была проверка документов. Особое внимание уделялось кавказцам и иногородним.

Руководил операцией начальник уголовного розыс­ка города. Не прошло и года, и его, не смотря на звание и заслуги, уволили из органов. Ни от чего нельзя быть за­страхованным. В жизни бывает много неожиданного.

Как-то в молодости один мент отправил Шлихта на больничную койку с травмой живота. Прошли годы, мент спился, и его выгнали из милиции. Когда он был ментом, не мог сложить себе цены, а теперь стал никем. Шлихт в это время руководил «станками» и был в полном порядке.

Шлихт увидел его около пивного бара и с трудом уз­нал в этом опухшем пьянице своего старого знакомого. Зла на него он уже не держал.

«Прости нам долги наши, яко же мы прощаем долж­никам нашим»,— вспомнил он слова молитвы.

Шлихт подозвал одного из своих бригадиров и сказал:

— Будешь каждый день из моей доли давать этому человеку деньги на стакан водки и закуску.

Общаясь с законными ворами Психом, Коржом, Ни­колаем Круговым по кличке Круг, Шлихт интересовался историей воровского движения.

До революции воров в законе не было. Тогда были преступные авторитеты, вокруг которых группировались жулики помельче. Часто их звали «Иванами». Но идеи, объединяющей преступников в воровское братство, не существовало.