Бриллианты имперской короны (др. перевод) - [11]

— Не очень хороший таз, — раздался высокий, необыкновенно резонирующий голос. — Троксане не могут делать Элвис хорошо.

Проходя мимо круглоголового крошки-инопланетянина, Мейстрал отвесил поклон в сторону графа Квика. В воздухе плыл смех Амалии Йенсен. Она находила, что лейтенант Наварр ее забавляет. Мейстрал плавно приблизился к ним и дотронулся до руки меднокожего лейтенанта:

— С позволения мисс Йенсен, на два слова, сэр.

Мисс Йенсен дала согласие. Мейстрал передал послание Николь. Лейтенант казался смущенным.

— О. Я польщен. И просто в восторге. Но боюсь… — он бросил взгляд в сторону Амалии, улыбавшейся больше Мейстралу, чем Наварру. — Я уже занят сегодня вечером. С мисс Йенсен. Пожалуйста, передайте Николь мои самые искренние сожаления.

Мейстрал поднял глаза вверх, где раздался грохот, и увидел Пьетро, стоявшего футах в десяти за спиной Наварра, пытаясь выпутаться из осколков разбитого подноса с напитками, и хостессу, взиравшую на него с раздраженно поджатыми губами.

— Я передам ваши извинения, — сказал Мейстрал. — Уверен, что Николь поймет.

Он направился к бару и заказал шампанское. Принимая бокал, Мейстрал встретился с пристальным взглядом графини Анастасии. Над ней зловеще нависал Барон Синн. У Мейстрала кровь застыла в жилах — все тот же старый рефлекс, однако он улыбнулся и обменялся приветственным обнюхиванием.

— Шампанского, графиня?

— Я поклялась не пить шампанского в границах Созвездия, — ответила графиня, — до тех пор, пока не будет восстановлена Империя.

— Боюсь, что вам придется долго ждать, — заметил Мейстрал.

— Твой отец… — начала она.

Мейстрал почувствовал, как в нем закипает гнев.

— По-прежнему мертв, — закончил он. Затем обнюхал уши графини и попросил разрешения удалиться.

Эта женщина всегда действовала ему на нервы, черт бы ее побрал. Мейстралу пришлось подождать несколько минут, пока Николь достаточно освободится от информационных шаров, чтобы передать ей сожаления Наварра, и он воспользовался этой передышкой, чтобы успокоиться. Николь же, услышав ответ лейтенанта, была поражена.

— Он отказал мне, Мейстрал! Что же мне делать с собой сегодня вечером? Это один из немногих свободных моментов в моем расписании.

— Я предложил бы свое общество, но… — в глазах Мейстрала, прикрытых тяжелыми веками, появилось лукавое выражение, — у меня действительно другие планы, миледи.

— Я думаю, мне нельзя будет посмотреть.

Мейстрал поцеловал ей руку:

— Боюсь, что твое присутствие привлечет нежелательное внимание.

Николь вздохнула:

— Надеюсь, ты по крайней мере пришлешь мне видео.

— Возможно, я смогу послать тебе что-нибудь интересное до отъезда. Хотя вообще-то мои методы работы не так уж увлекательны.

Николь показала на белый камень на пальце Мейстрала:

— Я всегда узнаю твои видео по кольцу. Когда я их вижу, это меня подбадривает.

Мейстрал улыбнулся:

— Кольцо — моя торговая марка. Они меняют мое лицо и тело в видео, но мне нужно что-то заметное, чтобы сохранять свою репутацию.

— Кстати, тебе нравится, как тебя играет Лоренс? Он больше похож на тебя, но мне кажется, Анейя лучше умеет передать твою личность.

— По правде говоря, миледи, я их не смотрю.

Николь скептически рассмеялась. Мейстрал взглянул на нее:

— Я уже однажды это пережил, — сказал он. — У меня нет желания смотреть имитацию.

— Ну, если ты настаиваешь, Мейстрал.

Мейстрал потрогал бриллиантовые гроздья, свисавшие из ушка Николь. Его глаза расширились — в них был профессиональный интерес:

— Кстати, они замечательные. Ты уверена, что можешь надевать их в таком опасном обществе?

— Если я не смогу доверять тебе, Дрейк, кому же мне тогда вообще доверять? Кроме того, они не мои. Компания «Лэндор» дает мне их поносить в уплату за кредит. Может, они бы даже обрадовались, если бы бриллианты пропали, — это привлекло бы внимание к их изделиям.

— Что ж, это можно обсудить, — заметил Мейстрал.

— Завтра. За завтраком.

Мейстрал снова поцеловал ей руку:

— Разумеется.

Из театра стали эхом отдаваться крики голографической публики — это был сигнал к тому, что сейчас начнется второе отделение.

Николь предела руку через руку Мейстрала:

— Мне просто придется примириться с одиноким вечером на сегодня. И никто этого не оценит.

— Сохраните в памяти каждую его минуту, миледи, — сказах Мейстрал. — Столь редким событием надо наслаждаться.

— Пф, — фыркнула Николь, когда они неторопливо направились в свою ложу. — Просто это означает, что я старею. Или становлюсь немодной. — Но было похоже, что она довольна.

Одно из последствий странных и сложных отношений между Хосейли и человечеством, какими бы безнадежными они нас ни считали, — это то, что многие Хосейли находят непочтительность и безответственность интересными, а человеческая непочтительность и безответственность их завораживает особенно. Человек делает такие вещи, о каких неповоротливый Хосейли может только мечтать. Люди танцуют до пяти утра, а потом являются на работу с опозданием, мучаясь с похмелья. Люди пишут сатиры на имперских должностных лиц и фарсы, где десятки людей кончают тем, что прячутся в клозетах или под кроватью. Люди затевают пылкие интрижки с лицами, не связанными с ними узами брака, иногда объявляют, что такие отношения в действительности сделали их лучше, и зачастую (и весьма основательно) не кончают потом жизнь самоубийством, чтобы загладить должным образом свою вину. Некоторые совершают даже более страшный грех, продолжая и дальше жить счастливо. Хотя Диадема была создана для людей, их радости, горести и безумства находят немногочисленных, но верных последователей среди Хосейли.