Бриллиант - [4]

В тишине, царившей во время их поездки в южный пригород Сан-Франциско, Сара испытывала неловкость, которая все возрастала. По мере того как дорога становилась все более знакомой, становились тяжелее и ее воспоминания. Как она ни старалась отбросить их, сосредоточиться на настоящем, это оказалось невозможным.

Вновь она была невинной девушкой с лучистыми глазами, приехавшей сюда десять лет назад в качестве новобрачной Джеффри. Когда машина въехала в ворота имения Паркеров и зашуршала по извилистой дороге, пролегавшей под балдахином обильной поросли вечнозеленых растений, на коже у Сары выступили те же мурашки. И тот же трепет охватил ее при виде массивного особняка, и то же чувство ожидания, когда машина въехала на стоянку под широким портиком, та же волна благодарности, когда Джеффри помог ей выйти из автомобиля и повел ее все к той же входной двери, мгновенно распахнувшейся перед ними. На какую-то долю секунды Сара затаила дыхание, ожидая того же самого натиска шокированных Паркеров.

Но никакого натиска на сей раз не было. Было печальное и спокойное настроение. Кроме горничной, открывшей им дверь, в доме не было видно ни души. Резкий контраст воспоминаний и действительности быстро вернул Сару в настоящее.

Она не узнала горничную, а Джеффри не остановился, чтобы ее представить. Вместо этого он равнодушно кивнул и стремительно двинулся через огромный передний холл в прилегающую к нему библиотеку. Войдя, он сразу же закрыл двойную дверь и прошел к массивному дубовому столу, где остановился спиной к Саре. Она ждала.

Казалось, в молчании прошла вечность. Наконец он расправил плечи, поднял голову и повернулся. Она тут же насторожилась. Но в этом не было необходимости. В его взгляде не было ничего, хоть отдаленно напоминающего угрозу, ничего, кроме всепоглощающей грусти.

— Я бы, пожалуй, выпил, — тихо сказал он. — А ты?

Учитывая, что накануне ночью она не спала, алкоголь мог вызвать ужасные последствия.

— Нет … спасибо.

Чувствуя себя неловко, она наблюдала, как Джеффри плеснул на дно бокала жидкость цвета бледного янтаря и выпил ее одним глотком. Потом он уверенным движением поставил бокал на стол, запустил пальцы в волосы и минуту стоял так, впитывая тепло напитка.

А в Саре, наоборот, росло беспокойство, даже тревога. Оказавшись здесь, она не знала, что делать. Раньше твердая рука Джеффри направляла ее, но это время прошло. И вот теперь она опять ожидала его руководства.

Оно проявилась несколько мгновений спустя, когда он бросил на нее печальный взгляд.

— Извини, я отойду на несколько минут. Мне нужно кое-что сделать.

— Конечно. — Пожав плечами, Сара кивнула и оглянулась на стаявший у нее за спиной роскошный кожаный диван.

Он проследил за ее взглядом.

— Устраивайся, как тебе удобно. Я сейчас вернусь.

Через несколько секунд Сара уютно устроилась в уголке дивана, спрашивая себя, что она делает здесь, в этой библиотеке, в этом доме. Восемь лет назад она уезжала отсюда с желанием никогда больше не возвращаться.

Тогда она сама не знала, что ей нужно, знала только, что не нужны ей ни Паркеры, ни их деньги, которые они так миролюбиво ей предложили. Она просто стала зарабатывать на жизнь и в процессе этого воистину обрела себя. Теперь ей нечего бояться Паркеров, и, осознав это, она успокоилась, разгладила свою шерстяную юбку, небрежным движением поправила прическу, достала из сумочки губную помаду кораллового цвета, чтобы увлажнить внезапно пересохшие губы. Ей было нечего бояться — кроме воспоминаний; и не было возможности отбросить их в эти минуты, когда она сидела там, где некогда потерпела фиаско. Чтобы отвлечься, Сара прибегла к последнему средству: окинула библиотеку оценивающим взглядом. Это была большая комната, где доминировали, во-первых, тяжелый дубовый стол, во-вторых, книжные полки от пола до потолка, которые, казалось, неохотно расступались, чтобы дать место двойным дверям и трем высоким окнам.

В отличие от большинства комнат, которые регулярно заново декорировали, эта сохранила редкую атмосферу, подобно выдержанному виноградному вину. Сара пожалела, что в годы своего замужества не проводила здесь больше времени, но тогда библиотека являлась оплотом матери Джеффри.

Здесь она вершила суд и расправу. Кстати, именно в этой комнате она впервые облекла свое презрение к Саре в словесную форму.

Подобно акулам, которые приплывают на первый запах крови, вернулись воспоминания. В то время Саре было восемнадцать лет, она только что окончила школу и работала официанткой на фешенебельном курорте в Сноумассе. Ей всегда хотелось научиться кататься на горных лыжах, но она всегда была ограничена в средствах, а пшеничные поля штата Айова чрезвычайно мало напоминали гористый ландшафт штата Колорадо. Когда подвернулась работа официантки — ее билет во внешний мир, — Сара была в восторге, а головокружительный вид гор лишь усилил его.

Сара начала работать с безграничным энтузиазмом, полная решимости жить легко, в свое удовольствие и откладывать Деньги на колледж, куда она однажды поступит. Но все вышло совсем иначе. Она проработала едва месяц, когда в Сноумасс покататься на лыжах приехал Джеффри.