Бремя: История Одной Души - [41]

— Ну счастливчик. Какие глаза! Чего бы я ни сделал для такой женщины, все бы сделал, возможное и невозможное. У тебя с ней серьезно?

Артур ничего не ответил и попросил у официанта счет:

— Извини, нам пора...

— Да нет же, как так? — расстроился Майкл, — сто лет не виделись... Посидим еще. Ну, что за спешка, какая может быть спешка в субботу вечером.

— Нет, в самом деле — нам пора, — твердо сказал Артур.

Несса уже вернулась и только кивнула Майклу на прощанье:

— Рада была встрече.

— Да нет же, это я невыразимо рад. Позвоню в ближайшие дни, у меня где-то сохранился твой домашний номер. Ты все еще там?

Артур сделал вид, что не расслышал, и они вышли.

Он молчал всю обратную дорогу, лицо его, обычно легкое и раскрепощенное, отяжелело и напряглось.

«Зачем я мучаю его? — спрашивала себя Ванесса, наблюдая за ним. — Действительно, что я могу ему дать? Но... и без него теперь не могу. Просто не выживу здесь без него. Какая же все-таки я эгоистка, какая низкая женщина, но, кто бы на моем месте поступил иначе?».

Они приехали в город поздно, было уж около двенадцати, он привез ее на квартиру, быстро и смущенно попрощавшись, вернулся к себе и потом ходил по комнате взад — вперед всю ночь напролет, не зажигая ламп. Что же случилось? Почему так быстро он принял такое серьезное решение? Что ему, в сущности, известно о ней? Знает ли он ее настоящие мысли, чувства? Нечто постоянно меняющееся и неясное угадывал он в ее внутреннем мире — некий переливчатый перламутр эмоций, но ничего конкретного, ничего определенного, действительно, о ней не знал. Он отдавал себе отчет, что любовь его была слепа и для холодного ума выглядела, может, даже безумной, но это была его любовь, это была та любовь, на которую он был способен и которую искал много лет — неспрашивающая, несравнивающая, невзвешивающая плюсы и минусы, а возвышающая и жертвенная. Не ему нужна была жертва, он искал ту, для которой мог бы и желал бы жертвовать сам. Ему было чем делиться и что отдавать, и, когда в первый раз встретил Ванессу в доме миссис Харт, сразу же осознал, что почел бы за счастье отдавать именно ей все, что имел и чем обладал. «Не вижу ничего между тобой и той женщиной общего», — как-то обмолвилась мать, и тогда он ушел резко, не ответив, едва сдержавшись, чтобы не выплеснуть впервые накатившее к матери раздражение. Но отцу-то все равно, хотя нет, и отцу не все равно. Он тоже что-то пренебрежительное сказал в Нессин адрес. Они все считают ее недостойной их, недостойной его. Неподходящей парой. А он только и делает, что думает о ней. Думает о всех мелочах, связанных с нею, думает даже о том, чтобы, выходя на улицу в слякотный день, она не промочила ног, потому что сам не мог терпеть промокших ног в сырую погоду. А для них, даже для его матери, — она лишь случайная странная женщина. Душевнобольная. Чужая, без рода и племени, без прошлого, живущая на подаяние одного дня... И в самом деле, кто бы мог так жить? Только сумасшедшая... Кто же она на самом деле? А может, решение вовсе и не принято? Может, это все только — ночь, луна, наваждение, в придачу та неприятная встреча с Майклом — и при мысли о бестактности своего старого приятеля и о его комплиментах в адрес Ванессы опять ревность уколола его. Завтра, может, эта безумная идея о женитьбе, рассеется, как мираж, покажется невозможной, даже нелепой. Но все эти «отступные» не работали, потому что в глубине души он осознавал, что «завтра» уже было вчера, и в предыдущий день, и во все дни или часы, когда он не виделся с ней и каждый раз ощущал воспаленную пустоту внутри и непреодолимую потребность искать ее, бежать к ней и уберечь — от чего, сам не знал толком, — от ночных кошмаров, от простуд, от безденежья, от непосильной работы, от душевных переживаний, наконец, и сердцем знал, что устраниться, жить вне присутствия этой женщины уже не сможет ни за что. Он отдавал себе полный отчет в том, что любил ее, любил сильно, страстно и нежно, любил безоговорочно, и, если бы завтра выяснялось, что она преступница, воровка или аферистка, это все равно ничего бы уже не изменило в его чувстве к ней.

На следующий вечер Ванесса, поджидая, выглянула из окна и увидела Артура, поднимающего на крыльцо с букетом белым роз. Он и раньше приносил ей цветы, но сейчас это выглядело почему-то иначе: лицо его выдавало особенное волнение и напряжение, и сердце у нее упало. Она не готова была к тому, что могло сейчас произойти. Пусть все останется, как есть, пусть ничего не изменится между ними: сколько лжи тогда удастся избежать... Но Артур вошел, и с первой минуты стало ясно, что прежнего не будет, что нечто невозможное вызрело в его уме и сердце.

— Как прошел день? — спросил он, подавая ей букет, стараясь быть спокойным. Но голос задрожал и прервался.

— Спасибо, хорошо. Мне удалось закончить статью. У тебя?

— Я думал о нас, — начал он сразу о главном. — Это очень глупо, что мы не вместе. Каждую минуту переживаю, как ты...

— Что может со мной случиться, а? Тебе не кажется, что ты меня слишком опекаешь?

— Не знаю, что мне кажется и что на самом деле происходит. Но знаю, что так больше не может продолжаться. У тебя нет нормальных условий, у тебя нет документов. Ты думаешь, как долго ты сможешь существовать нелегально? Ты могла бы пойти учиться... А я... Вот он — я... Могу все это дать тебе и не даю... Почему?