Бремя - [29]
Он резко умолк, голова повернулась в мою сторону. Я прикрыл глаза левой рукой. Сейчас узнаю…
— Ты… — Голова колоса склонилась надо мной. Свет стал ярче. — Ты… Ты — никто.
Я пытался осознать услышанное, когда могучий рев прервал строй мыслей. От жуткого, чудовищного рева задрожала земля…
Первым умер Болтун. Когда колосс поднял пудовые кулаки над головой, из тумана выползли падальщики-гули. Сразу три твари прыгнули на Болтуна и принялись терзать его шею. Кровь фонтаном хлынула из перекушенной яремной вены, обрызгала меня.
А затем началась резня. От первых ударов кулаков гиганта затряслась земля, из-за чего я потерял равновесие и, больно ударившись затылком о колено Верзилы, распластался на холодных влажных камнях. От второго удара месивом из костей и крови стали Юдоль и Капитан. Гоблин попытался было сотворить заклинание, однако свет, вырвавшийся из глазниц Ног'Шарнана, превратил его в горстку пепла.
Я умер практически последним. Да и то по глупости: убегал от колосса, когда из земли наполовину вырвался Родриг. Его костлявая рука, словно меч, пронзила живот. Уверен, мой крик распугал даже гулей. Я истек кровью за считанные мгновения.
От кулаков Ног'Шарнана не спрятаться и не увернуться. Если это не получается у Юдоль, Верзилы и Болтуна, то что говорить про меня? Однако отряд не сдается, пытается выработать тактику. Со всех сторон доносятся крики, рои черных бабочек кружатся над нами, от ударов колосса трясется земля, а гули поджидают в густом тумане.
Юдоль запрыгнула на кисть Ног'Шарнана. Её лицо горит ненавистью, от клинка исходит ровное белое свечение. Она стремительно бежит по руке гиганта, практически достает мечом до шеи… Но неловко поскальзывается и, сломав шею, умирает на камнях.
Я подмечаю как изменяется группа. Словно отчаяние и боль, копившиеся в людях месяцами, как гнойный нарыв, лопаются и вылезают наружу. Например, Гоблин. В сражении он еще больше кажется стариком. Лицо приобретает желтоватый оттенок, походит на маску. Лоб бороздят три глубокие морщины, губы перепачканы в собственной крови. На щеке засыхает белая дорожка слезы.
Один из гулей прыгает из тумана и быстро сворачивает мне шею.
Открываю глаза напротив Родрига. Череп скалится, черные провалы глазниц пялятся на меня. Ему смешно! В какой-то момент я тоже растягиваю губы в широкой улыбке, грудь распирает от странного и незнакомого чувства.
Схожу с ума…
Я помню, как Юдоль упала у ног и вонзила в меня белые от страдания глаза. Её рука потянулась ко мне, на губах запузырилась кровь. Я помню, как Гоблин взорвался снопом ярких зеленых искр, истошный вой чудовища прокатился в тумане. Кожа колосса на правом боку почернела, отходит кусками, обнажая мягкую розовую плоть. Я помню, как Капитан ползет по земле. Он полон решимости. Вот только, наверное, не знает, что от его ног остались лишь кровавые культи…
Я всё помню.
Камни красные от крови, я лежу со сломанной рукой и ногой и смотрю на туман, прячущий небеса. Грудь с треском поднимается и опускается. Внутри что-то хрипит и хлюпает. Бой не смолкает. Кажется вечным. Громко орет Гоблин, ему достаётся больше всех: гигант в первую очередь избавляется от него.
Интересно, это совпадение, что мои спутники — насильники и психопаты? Или все игроки такие? Получается, я тоже маньяк или сумасшедший? Неужели я кого-то убил?
Морщась и стискивая челюсти, сел.
Как долго буду умирать?
Чудовище машет рукам легко, даже с какой-то грацией. Я пытаюсь спрятаться, увернуться, исчезнуть, но каждый раз оказываюсь напротив этой циклопической туши, воняющей гнилью, пронзающей туман двумя лучами яркого света, разрывающей тишину ужасным ревом. Наконец, я оказываюсь напротив кулака-шара, застрявшего в земле. Молниеносно взмахиваю мечом. Воздух со свистом режет острая сталь — и плоть на кисти монстра расходится, обнажая белоснежную кость.
Назад-назад-назад.
Главное не оборачиваться. Бежать как можно быстрее. На пределе сил и возможностей. Когда оказываюсь на расстоянии от врага, резко останавливаюсь, помню о гулях, что так и ждут, когда ошибусь. Усталый и бледный Болтун быстро вытаскивает из-за пояса мешочек, достает из него круглый шар и кидает прямо в тварь. От грохота закладывает уши. Дым рассеивается, и вижу Ног'Шарнана — целого и невредимого, всё раны затянулись. В сияющих глазах прыгает злой смех.
Я словно попал в тиски. Туман, кажется, сгущается, его плотные стены смыкаются передо мной, давят-давят-давят, не дают вздохнуть. В сознании бьется лишь одна мысль: мне не уйти, ловушка захлопнулась. Хочется закричать, но губы будто слиплись. Сабля в руках дрожит.
Крича, Верзила подскочил к чудовищу, ловко увернулся от пудового кулака, удержался на ногах от прокатившейся ударной волны и по рукоять вогнал меч в живот монстра. Ничего. Тот, хохоча, оттолкнул локтем Верзилу, посмотрел на него. Прежде, чем Верзила превратился в черную горсть пепла, я успел увидеть, как плоть бедняги сгорела, как обожженный скелет раскрыл челюсти в безмолвном крике.
