Братья по оружию - [9]

На несколько мгновений Палома задумалась, сдвинула брови — затем покачала головой.

— Сколько мы знакомы с тобой, северянин, столько ты не устаешь меня поражать. Скажу одно — горе тем, кто вздумает недооценивать тебя! Ты не только силой и отвагой превосходишь всех, кого я знаю, но и… Не мудростью, пожалуй, нет, но — у тебя особый взгляд на вещи. Ты смотришь как будто в самую суть; минуя всякое притворство, все наносное, что обычно отвлекает взор. Честно говоря, порой это даже пугает…

Ее слова смутили Конана. Нечасто доводилось слышать подобное — тем паче от женщины.

— Ну, тебе-то со мной нечего бояться!

— Да, и ты не раз это доказывал, хотя мы и знакомы-то всего ничего. Так может, сыграешь на моей стороне и в эту игру?

— Что ты задумала?

— Видишь ли, насколько я могла узнать, подобраться к этому Тусцелле очень непросто. Живет он взаперти, из дома никогда не выходит — боится. Окружил себя целой армией…

Конан едва сдержался, чтобы не сказать, что уже знает все это, но решил смолчать. Если он поможет Паломе, то убьет разом двух зайцев: и за этой сорвиголовой присмотрит, чтобы не натворила чего, и поручение Грациана исполнит. Тем более, что у этой хитрой лисы, похоже, имеется какой-то план.

— Что ты задумала?

— Очень просто. Силой вломиться к Тусцелле не получится — значит, пойдем на хитрость. Я хотела притвориться, будто только приехала в город. Гадалка, допустим, или там, нищенка… придумаю. И пришла к нему на поклон, чтобы разрешил работать в его квартале. Это нормально, такой установленный порядок. Здешний хозяин, в этой таверне, замолвит стражникам словцо, чтобы меня допустили к Стервятнику,— мы с ним уже столковались. Но, если честно… я побаивалась.

Еще бы! Девице, одной, сунуться в это змеиное гнездо! Дань-то с нее, конечно, возьмут — только не деньгами… да еще хорошо, если, вообще, живой выпустят.

— А другого способа нет?

Вместо ответа наемница выразительно повела плечами. Да, и в самом деле, а что еще придумать? К тому же, определенный смысл в этом безумном плане имелся: когда женщина приходит вдвоем с мужчиной, на нее уже смотрят совсем иначе. Тем более, если в роли защитника — такой исполин, как киммериец.

А для него это и вовсе единственный шанс!

— Ладно,— пробурчал он наконец.— Сам не пойму, как ты меня втянула в это, но… Когда ты думаешь все это провернуть?

— Завтра, к вечеру. Тавернщику два золотых заплатим за услугу — чтобы предупредил о нас Тусцеллу. Вот так-то…— Она на мгновение задумалась.— Вот только кем бы нам назваться…

На это у Конана уже был готов ответ.

— У тебя волосы белые, как у гиперборейцев. Так что будешь Сьохиль, шаманка, гадалка. Тоже, кстати, защита неплохая — может, побоятся тронуть колдунью. А я — твой муж, Сигерд. Охраняю тебя, стало быть…— При этом северянин напустил на себя такое туповато-воинственное выражение, что Палома невольно покатилась со смеху.

— Ладно, пойдет. Значит, Сьохиль и Сигерд. На том и порешили…

И хотя киммерийца не оставляло странное гнетущее чувство, будто они упустили что-то очень важное — он никак не мог облечь это ощущение в слова, а потому не стал ничего и говорить.

Что толку тревожиться понапрасну?!

* * *

Назавтра в полдень, воспользовавшись отсутствием Паломы, которая отправилась за экипировкой для их вечернего маскарада, Конан передал через Меттерианора, что хотел бы повидаться с Грацианом. Вскоре карлик уже вводил киммерийца в покои Месьора.

Здесь, как всегда, царил полумрак и горел камин — калека в последнее время все чаще жаловался, что страдает от резкого солнечного света и зябнет даже в самую сильную жару.

Выглядит он, и впрямь, не лучшим образом, отметил про себя Конан, вглядываясь, словно впервые, в лицо своего давнего приятеля. Лицо бледное, аж серое, одутловатое, глаза утомленные, покрасневшие, словно от бессонницы. Вокруг губ залегла глубокая складка… Сейчас Месьору никто не дал бы его возраста — а ведь он был всего лет на шесть или семь старше киммерийца; скорее, он походил на человека, чья жизнь безвозвратно миновала свой зенит и клонится к закату.

— Я нащупал кое-какие подходы к Тусцелле,— без предисловий начал Конан, усаживаясь напротив Грациана.— Сегодня хотел бы попробовать к нему подобраться.

Он ожидал Вопросов, готовился ответить так, чтобы не раскрыть участие в деле Паломы — но это не понадобилось. Месьор смотрел сквозь киммерийца, без всякого интереса выслушав его слова. Помолчал. Затем небрежно махнул рукой, мол, ну и ладно, пустое… Конан даже разозлился — с какой стати, собственно?! Он тут себе кишки рвет, каштаны из огня таскает, причем не для себя, а по просьбе самого же Грациана… а тот глядит с такой скукой, что и не передать… Однако сдержался. Все же привык щадить увечного друга.

Месьор все же соизволил подать голос. Глухо, точно через силу, заговорил:

— У нас тоже все готово. Она… приманка… сегодня будет на месте. Если все пойдет по плану, Тусцелла будет у нее уже завтра. Самое позднее — послезавтра. Я скажу тебе точно, когда надо будет выкрасть статуэтку. Без команды не начинай. Лучше вообще ничего не сделать, чем спугнуть Стервятника до времени. Приманку нельзя ставить под угрозу!