Братья Маджере - [5]

Все они были подделками, так называемыми полуторными мечами, и могли использоваться как одной, так и двумя руками. Рукоять была грязной, почерневшей от крови, гарда — простой не украшенный металлический брусок, надетый на рукоять; четырехфутовое лезвие — было зазубренным и иссеченным от отражения бесчисленных атак противника.

Другие мечи были поменьше: старый изношенный палаш с противовесом в основании и кинжал полтора фута длинной, с большой рукоятью и широким лезвием. Они были оружием опытного воина, того, кто никогда бы не пожертвовал своей честью ради победы. Они были старыми и близкими друзьями. Другое оружие Карамона было военными трофеями, подарком мертвых. Одно, два или даже три лезвия кинжалов выдавались из рукоятей, вырезанных в виде демонов и драконов. Был обоюдоострый стилет, его лезвие было изогнуто подобно змее, и несколько видов метательного оружия, вроде стрелок и ручных топориков. Все это было взято у врагов, которые более не нуждались в нем. Вынимая точильный камень и ткань, воин начал чистить оружие. Решив начать с мечей, он наточил их об камень, вытирая влажной от воды тканью. Он поднял первое лезвие, осматривая его в серебряном свете Солинари, держа перед глазами, что бы удостовериться, что лезвие ровное и сгибая руками, если он был неудовлетворен осмотром. Он искал трещины или вмятины, которые показали бы, что меч нужно выбрасывать, потому что он мог сломаться во время боя. Не было ни одной. Карамон являлся знатоком всех видов персонального боя и хорошо знал, что надлежащий уход за оружием мог спасти его жизнь. Он убрал свои приспособления, вкладывая мечи в ножны и привязывая их сзади к широкому мускулистому телу. Его руки могли согнуть самые тяжелые бревна, поднимать большие тяжести, преодолевать наибольшие препятствия. Вены вздувались возле мускулов, столь же твердых как железные пластины. Тонкие полоски кожи, скрепляющие не украшенные доспехи Карамона, скрипели, когда он глубоко дышал, он носил толстые бронированные поножи, прикрывающие ноги снизу. Сильный и мощный, Карамон был рожден для борьбы, в то время как его брат был рожден для магии. Большинству людей было трудно понять, что эти двое являются близнецами.

Небо было ясным, звезды сияли ярко, без намека на облака.

— Завтра будет прекрасный день, — сказал себе Карамон, потягиваясь. Он почесал шею левой рукой и вытер лицо правой. Он замерз.

Ирвин позволил костру потухнуть, ничего не осталось, кроме тлеющих угольков. Тяжело вздыхая и посылая проклятья на голову беспечного кендера, Карамон прошелся по периметру рощи, ища упавшие сучья и палки. Рейстлин будет нуждаться в тепле костра, когда проснется. Он потребовал бы нагреть травяной настой, который, как он полагал, ослаблял его кашель.

Карамон был разочарован, не найдя никакой подходящего сушняка, в окрестностях стоянки. Бросая обратный взгляд на брата, все еще закутанного в одеяла, Карамон направился глубже в лес, надеясь найти какое-нибудь топливо, но не имея возможности уйти далеко от своих спутников. Он был в пятнадцати минутах ходьбы от лагеря, когда услышал странный звук сзади возле рощи. Вначале он подумал, что это было движение какого-нибудь лесного хищника, но затем он услышал другой — скрывающий тайное движение.

Карамон спрятался позади огромного дуба, спокойно вытаскивая большой полуторный меч и меньший, более неудобный. Тщательно прислушиваясь, воин размышлял о том, что он услышал, шепот предостерегающего сигнала, или сигнал показался ему. Он проверил, свой путь назад к опушке. Лес обеспечивал превосходное укрытие, однако он так же скрывал его противников, как скрывал их присутствие ранее.

«Пять ублюдков», — Карамон представил себе, как они присели в тени другого дуба. Он снова слышал звуки их движений, представлял себе их действия, поскольку теперь он преследовал их, слушая свист командира и ответы его соратников. Он рассчитывал вложить в ножны свой кинжал и использовать метательное оружие, может быть стрелки или нож, чтобы убрать разбойников одного за другим. Но когда он добрался к краю рощи, он позабыл все, что думал о стратегии. Солинари и Лунитари залили рощу серебряным и красным светом, который смешиваясь, давал двойные тени, которые двигались и дрожали, отражая действия разбойников.

Трое мужчин, державших военные копья, стояли возле спящего на постели Рейстлина.

Двое других стояли около Ирвина.

— Эти дураки никогда не попадут в Мереклар, — сказал один, самый высокий из троих, в черном капюшоне надвинутом на голову. Подняв свое копье, он погрузил его в тело Рейстлина.

Выскакивая из леса и яростно ревя, Карамон ринулся вперед. Он свалил одного из воров полуторным мечом, в то время как нанес удар кинжалом в живот другому. Оставив кинжал в теле вора, он перехватил меч двумя руками. Кровь зашумела в его ушах, заглушая все другие звуки, когда он погнался за оставшимися бандитами. Один из них поднял копье, что бы отразить удар, но резким движением вниз Карамон сломал древко и погрузил его в тело врага, тот умер с удивлением на лице. Второй предательски прыгнул на громадного воина и великан не смог повернуться вовремя, что бы отразить нападение. Это не имело значения. Его брат был мертв, его жизнь была окончена так или иначе. Рыдая, Карамон увидел краем глаза, как спускающееся сверкающее лезвие остановилось в воздухе. Головорез упал, как мертвый. Карамон смотрел пораженный, совсем опустив свой меч. Потом он услышал мягкое пение слов, доносящихся с лесной опушки, и увидел, как Рейстлин появился из тени. Карамон протянул ослабшую, дрожащую руку к своему брату.