Братья Львиное Сердце - [4]

Вот что я напишу: Не плач мама! Мы увидимся в Нангияле!

Глава 3

И вот это случилось. То удивительное, чего со мной никогда не бывало. Я и опомниться не успел, как стоял перед калиткой и читал надпись на табличке: «Братья Львиное Сердце». Как я сюда попал? Долго ли летел? Как нашел дорогу, ни кого не спрашивая? Не знаю. Знаю только, что вдруг оказался перед калиткой, на которой были написаны наши имена.

Я позвал Юнатана. Я позвал его несколько раз, но он не откликнулся. Тогда я вспомнил: он же на речке удит рыбу.

Я побежал. По узенькой тропинке вниз к речке. Я бежал и бежал — и там внизу на мостике сидел Юнатан. Мой брат! Он сидел там, и его волосы блестели на солнце. И, как бы я ни старался, не могу описать, что почувствовал, когда увидел его снова.

А он и не заметил меня. Я попробовал крикнуть: «Юнатан!», но, наверное, я плакал, и получилось только слабое визжание. Но его–то Юнатан услышал. Он поднял голову. Сначала он как будто меня не узнал. Но потом тоже вскрикнул, выронил удилище, бросился ко мне и вцепился в рубашку, словно не верил, что это на самом деле я. А я тихо заплакал — хотя почему заплакал? — но ведь я так тосковал по нему все это время.

А Юнатан, наоборот, засмеялся, и так мы стояли, обнявшись, на склоне холма, счастливые до невозможности оттого, что снова оказались вместе.

И тогда Юнатан сказал:

— Ну вот, Сухарик Львиное Сердце, наконец–то ты здесь.

Сухарик Львиное Сердце — ну что за нелепица, мы так и прыснули от смеха. Мы смеялись все громче и громче, будто не слышали ничего смешнее на свете, хотя на самом–то деле нам просто хотелось смеяться — ведь мы были так счастливы и внутри у нас все словно кипело. Насмеявшись до слез, мы стали бороться, упали в траву и покатились вниз, но все смеялись и смеялись и наконец досмеялись до того, что ухну ли в речку, но и тогда не перестали смеяться и чуть от этого не утонули.

Но мы не утону ли, мы поплыли. Раньше я совсем не умел плавать, хотя мечтал научиться. И вдруг взял и поплыл. Я плыл и плыл. И так ловко, словно плавал всю жизнь.

— Юнатан, я плыву! — крикнул я.

— Конечно, плывешь, — отозвался Юнатан.

А я вдруг заметил еще кое–что:

— Юнатан, я больше не кашляю!

— Конечно, не кашляешь, — сказал он. — Ты теперь в Нангияле.

Я еще поплавал в свое удовольствие, а потом вылез на мостик. Одежда на мне вымокла до нитки, с нее ручьями бежала вода, а брюки прилипали к ногам. Тут–то я и понял, что со мной произошло. Верьте не верьте, но ноги у меня стали совершенно прямыми, точно как Юнатановы.

Я подумал, а может, я и красивым стал, и спросил у Юнатана, как он считает.

— Поглядись в зеркало, — посоветовал он. Я догадался, что он говорит про речку, ведь вода в ней была гладкая и блестящая. Я лег на живот, свесил голову с мостика, увидел свое отражение, но не заметил, чтобы красоты во мне хоть немного прибавилось. Юнатан подошел, лег рядом, и мы долго смотрели вниз на братьев Львиное Сердце: на Юнатана синеглазого с пышными золотыми волосами и тонким лицом и на меня – с моим остреньким рыльцем и жидкими патлами.

— Не … не вижу, чтоб я стал красивее, — сказал я.

Но Юнатан считал, что я сильно изменился.

- Главное, сейчас у тебя очень здоровый вид, — добавил он.

Я напряг как следует мускулы и почувствовал, что каждая частичка во мне здорова и словно бы радуется жизни, а тогда зачем мне еще красота? Ведь и так все тело будто смеялось.

Мы еще долго лежали, грелись на солнце и смотрели вниз на мальков, что ходили под мостиком туда и сюда. Потом Юнатану захотелось домой, и мне захотелось тоже, ведь любопытно было взглянуть на это Рыцарское подворье, где теперь я должен был жить.

Юнатан пошел вперед по тропинке, поднимавшейся к усадьбе, а за ним на своих новых, замечательно прямых ногах зашагал я. И на ходу то и дело поглядывал вниз и удивлялся, как ловко эти ноги двигаются. Но потом, когда мы почти взобрались наверх, я случайно обернулся назад. И тут … тут я в первый раз увидел Вишневую долину! И какую долину! Белую–белую от цветущих вишен и зеленую — от зеленой-презеленой травы! И еще … через все это белое и зеленое серебряной лентой вилась речка. Как я не видел долины раньше? Может, потому, что смотрел только на Юнатана. Но теперь я остановился как вкопанный и увидел, какая она прекрасная. А потом сказал Юнатану:

— Наверное, это самая красивая долина на земле?

— Да, хоть и не на земле, — ответил он, и я вспомнил, что мы теперь в Нангияле. Со всех сторон Вишневую долину окружали горы, и они тоже были красивы. По их склонам сбегали ручьи, с круч обрывались водопады, и отовсюду до нас доносился звон, потому что была весна.

Даже дышалось здесь по–другому. Воздух долины хоте лось пить, такой он был чистый и свежий.

— Такого бы воздуху с пару кило в наш город, — сказал я, вспомнив, как задыхался на своей лавке, как мне воздуха не хватало.

Но здесь его было полно, и я жадно глотал его и никак не мог наглотаться. Юнатан даже посмеялся надо мной:

— Не очень–то увлекайся, Сухарик! Оставь на мою долю. Тропинку, по которой мы шли, запорошило белым цветом вишен, лепестки виднелись везде — на деревьях и в воз духе, они кружились над нами, падали на одежду и застревали в волосах, но мне это даже нравилось, ведь я люблю узкие белые тропинки, правда люблю.