Братья Кеннеди - [77]

В Бонне не хотели понять большой стратегии Кеннеди. Оттуда поступали бесконечные жалобы, требования от США заверений в поддержке, просачивавшиеся в печать. Кеннеди утомила назойливость союзника на Рейне. Он сухо сказал своим советникам: «Бонн напоминает жену, каждый вечер спрашивающую мужа: «Ты меня любишь?» Тот говорит «люблю», а она повторяет: «Действительно ли любишь?», а затем приставляет к нему детективов из сыскного агентства». В целях «улучшения связи» между Вашингтоном и Бонном Кеннеди попросил ФРГ убрать посла В. Греве, надоедавшего педантичными меморандумами.

Кеннеди отправил в ФРГ своего особо уполномоченного генерала Клея. В конце сентября 1961 года генерал заявил в Западном Берлине, что политический реализм требует «примириться» с существованием двух германских государств. На этой базе возможно вести переговоры с социалистическими странами. Горестные протесты Бонна Кеннеди оставил без внимания.

Публично президент встал в позу. 25 сентября 1961 года Дж. Кеннеди явился в ООН и произнес трескучую речь. Аргументации по поводу защитных мер, принятых ГДР, явно недоставало, президент попытался компенсировать нехватку, продемонстрировав эрудицию. В этой связи, заявил он, «нельзя не вспомнить приказа царя в «Борисе Годунове» Пушкина:

…Взять меры сей же час, Чтоб… Россия оградилась заставами; чтоб ни одна душа не перешла за эту грань: чтоб заяц не прибежал… к нам, чтоб ворон не прилетел…».

Декламацией стихов А. С. Пушкина в приличном переводе дело и кончилось – в 1961 году Кеннеди действовал, осознав ограниченные возможности США. Хотя их арсеналы ломились от ядерных бомб, а бомбардировщики с термоядерным оружием на борту круглосуточно висели над всеми континентами, способность начать всеобщую войну не предотвратила цепи поражений Вашингтона.

Не удалось провести контрнаступления в духовной области. В 1961 году в СССР был опубликован проект, а затем принята Программа КПСС. А. Гарриман с обостренным интересом к идеологии предложил выступить с «демократическим контрзаявлением». Кеннеди подхватил идею. Специально отобранной штурмовой идеологической группе он заявил, что не заинтересован в еще одном повторении банальностей «холодной войны», а нужно показать – будущее за капитализмом. «Одна из целей документа, – записывал Шлезингер слова Кеннеди, – уничтожить концепцию неизбежности прихода коммунизма. Главная задача – дать положительное описание мира, который мы стремимся построить».

Отдать ценные указания убежденным в тишине президентского кабинета труда не составило. Документ, однако, так и не был написан. Шлезингер отговаривался недостатком времени: «Текучка заела». Поскольку не представилось возможным дать убедительный ответ, президент в тесном кругу отчаянно ругался. Вердикт о колорите его выражений могут вынести разве специалисты политической порнографии и сквернословия.

Президент, хотя и распускался, понимал, что ругань никогда дел не делала. На международной арене в 1961 году США терпели поражение за поражением, а в вашингтонских ведомствах кипела работа. Президент двигал разработку общего правительственного курса, который, как он надеялся, даст возможность Америке в конечном счете возобладать. Теоретическая доктрина «гибкого реагирования» обрастала плотью. Американские руководители, претворявшие ее в жизнь с безумным рвением алхимиков, памятовали напутствие президента: «Внутренняя политика может привести нас к поражению, внешняя – к смерти».

Очередному журналисту, который осенью 1961 года признался, что хочет написать книгу о первом годе президентства, Кеннеди озлобленно ответил: «Кто захочет читать книгу о катастрофах?».

***

Собственно, почему США тогда потерпели цепь поражений? Не потому, что кто-то взял их за глотку, а потому, что Вашингтон попытался хватить через край, недостаточными средствами достичь крупных целей. Иными словами, была предана забвению старая аксиома: политика – искусство возможного. То был личный кризис честолюбивого руководства, а руководство объявило его национальным кризисом. Чтобы обратить в свою веру инакомыслящих, представлялось необходимым изменить психологический климат страны. К тому клонились усилия Дж. Кеннеди уже с конца 50-х годов.

Американский государствовед Р. Ровери с обычным блеском констатировал: «Ныне президент Кеннеди пытается встретить вызов, который видят, пожалуй, только он и его ближайшие соратники». Непросвещенная страна такового не усматривала. Если так, заключил молодой президент, просветим ее и поднимем на ноги.

Теоретические экскурсы слабо зажигали американцев, ничтожное большинство на выборах, которое никак нельзя было истолковать «как мандат народа», скорее вызвало к жизни использование до отказа традиционных политических инструментов. Нужно было донести до сознания каждого и всякого опасности, преследовавшие президента.

В мае и июле 1961 года Кеннеди сумрачно предложил американцам готовиться к худшему. «Следует, – гремел президент с экранов телевизоров, – наметить и подобрать места в существующих зданиях – государственных и частных, где устроить на случай нападения убежища, снабдить их запасами продовольствия, воды, медикаментов и всем потребным, чтобы выжить…» Эффект получился потрясающий и даже страшный. Строительные фирмы, почувствовавшие приближение волнующего момента – ободрать как липку своих ближних, искренне разделили тревогу президента. Они организовали широкий показ фильмов ужасов об атомном нападении на Соединенные Штаты, смертельно запугав зрителей.