Братья Кеннеди - [76]

В тот же день Кеннеди учил редакторов американских газет: «Значение Кубы, Лаоса, растущие силы коммунистов в Азии и Латинской Америке означают одно и то же. Благодушные, сытые и мягкие страны стоят на пороге того, что их сметут в навоз истории. Выживают лишь сильные и трудолюбивые, решительные и мужественные государства, способные различать смысл борьбы». Сердитое бессилие. Шесть тысяч американских солдат, переброшенных в Таиланд, потоптались у границ Лаоса. США были вынуждены согласиться на созыв международного совещания по Лаосу, которое 23 июля 1962 года приняло «Декларацию о нейтралитете Лаоса».

Покончив с неотложными делами, Кеннеди собрался в Европу. 29 мая, накануне отъезда, в Бостоне он сказал: «Я искренен. Я не прибегну к экивокам. Я не буду извиняться. Я не уступлю ни дюйма. Меня услышат». Прекрасные слова принадлежали американскому аболиционисту XIX века У. Гаррисону. Кеннеди, проезжая по улице города, заметил памятник и приказал сопровождавшему мотоциклисту остановиться и списать надпись на цоколе. В Париже президент сказал журналистам: «Полагаю, что все же нужно представиться. Я – тот самый человек, который сопровождает Жаклин Кеннеди в Европу, чем я очень доволен». Влиятельный журналист Сульцбергер писал в «Нью-Йорк таймс», что цель европейской поездки – рассеять впечатление, «будто из-за недавних дипломатических поражений США менее склонны защищать свои широкие интересы. В последние месяцы Советскому Союзу поразительно везло. Гагарин совершил полет вокруг Земли, вторжение на Кубу разгромлено, наши клиенты в Лаосе потерпели поражение…». В столице Франции Кеннеди объявил: «Американские войска останутся в Европе столько, сколько потребуется, готовые встретить необходимыми средствами любой вызов».

Переговоры с де Голлем. Рестон сообщил 1 июня из Парижа: «Каждая трехдневная встреча руководителей союзных держав имеет тенденцию проходить по одному образцу. В первый же день великие люди клянутся в вечной любви и дружбе. На второй день они пытаются доказать их и терпят неудачу. На третий день они пишут коммюнике, заявляя, что все равно любят друг друга… Тысяча журналистов, считающих, что встречи проводятся только для них, взбешены, однако молчание двух президентов показывает, что, хотя они не разрешили своих противоречий, они столкнулись лицом к лицу с ними». После встречи Кеннеди получил конфиденциально обнадеживающие сведения. Он понравился старому французу. Де Голль отозвался о нем – дитя Жак».

3—4 июня в Beнe Кеннеди встретился с Н. С. Хрущевым. Состоялся откровенный обмен мнениями об отношениях между СССР и США. Американский президент признал, что между обеими державами существует равенство в силах. Трезвое умозаключение не подвинуло решение вопросов, поставленных советской стороной: о разоружении, прекращении ядерных испытаний, германской проблеме. СССР предложил заключить мирный договор с Германией и на этой основе урегулировать вопрос о Западном Берлине. Положительной реакции американской стороны не последовало. Во время венской встречи представители обоих правительств лишь подтвердили заинтересованность в сохранении Лаоса нейтральным и независимым.

По пути на родину Кеннеди провел еще одно совещание на высшем уровне – в Лондоне с Макмилланом. Европа повидала американского президента, особое впечатление произвели изысканные туалеты Жаклин. В Лондоне тысячные толпы скандировали: «Джеки, Джеки!»

Инициатива советской дипломатии по урегулированию германской проблемы и нормализации положения в Западном Берлине послужила дополнительным поводом для Кеннеди усилить военные приготовления. Изучить положение НАТО и германский вопрос Кеннеди поручил Д. Ачесону, известному стороннику «твердой линии». Он предложил президенту ввести чрезвычайное положение в США, немедленно расширить вооруженные силы, что повлечет увеличение военных расходов на пять миллиардов долларов в год. Макнамара доложил о планах, имевшихся в Пентагоне; в случае стычек в Западном Берлине – почти немедленное обращение к всеобщей термоядерной войне. Только идиоты, реагировал Кеннеди, могут надеяться на победу в такой войне.

Он избрал средний курс. Запросил и получил у конгресса дополнительные военные ассигнования на 3250 миллионов долларов, призвал резервистов, направил в Западную Германию 45 тысяч американских военнослужащих, увеличил авиацию США, дислоцировавшуюся в ФРГ. Усилили военные приготовления американские союзники, в первую очередь боннское правительство. В Европе запахло порохом, центром провокаций стал Западный Берлин. Кеннеди подлил масла в огонь. В большой речи он заявил: «Говорят, что в военном отношении Западный Берлин удержать нельзя. Да, так считали со Сталинградом. Но любое уязвимое место удержать можно, были бы смелые люди».

Социалистические государства приняли меры по обеспечению своих интересов. С 13 августа 1961 года в Берлине была установлена система ограждений, прикрывавшая границу и исключавшая возможность проведения подрывной деятельности. В Белом доме заседали круглосуточно. Кеннеди считал, что на начало термоядерной войны один шанс из пяти. После длительных обсуждений американские руководители пришли к выводу: единственный открытый путь – крутое увеличение военной мощи США, включая возобновление испытаний ядерного оружия. Любые конкретные акции при существовавшем соотношении сил приведут к большой войне. «По моему мнению, – заключил Макнамара, – мы не можем выиграть термоядерную войну, стратегическую термоядерную войну, в принятом смысле слова «выиграть».