Братья Худяковы - [5]

Оставив Устина, не добившись от него толку, но и не причинив ему вреда, хунхузы, выставив здесь караул, кинулись грабить амбары, где хранились припасы, а затем, обойдя кругом, стали подкрадываться к дому Федора, подползая и подбегая нагнувшись чуть не до земли.

Первая увидела их дочь Федора и сказала:

— Тятя, скорее двери запри — китайцы с ружьями!

Федор живо двери на крюк… а сам с ружьем в руках встал за косяк окна. Хунхузы, найдя двери запертыми, начали бить в них прикладами и стрелять.

Федор из окна ответил им тем же и свалил двоих.

Домашние его в это время спустились в подполье.

Встретив сопротивление, хунхузы начали обстреливать дверь, окна и самый дом. Пули их свободно пронизывали его деревянные стены.

Федор, присевший за какую-то случайную защиту, тоже отстреливался, а в это время пули разбойников так пробили стену над его головой, что она стала походить на пчелиные соты.

Наконец, хунхузы стали бросать гранаты, но, к счастью, из брошенных ими шести гранат ни одна не взорвалась.

В самом начале перестрелки бывший в зимней избушке русский работник Худяковых выскочил оттуда и с перепуга бросился бежать.

Хунхузы сразу, чуть не в упор застрелили его и еще пустили в него, уже мертвого, несколько пуль.

Оставшиеся за оградой остальные хунхузы (потом выяснилось, что их всего было при нападении 48 человек) также начали беспорядочную пальбу в дома и, кроме того, подожгли надворные постройки.

А один из разбойников во дворе собрал разный сушник и ветошь и стал поджигать дом Федора…

Услышав первые выстрелы, двое других братьев — Афанасий и Александр, — дом которых стоял в другой стороне участка, выбежали из дома и, обходя осторожно все подозрительные места, где могла быть засада (что и было на самом деле), бросились к пчелиному омшанику, где на зиму ставятся ульи и где сейчас хранились винтовки партизан…

Дело в том, что в крае шла партизанская война, и одна из партий их, спасаясь от японского отряда, ухоронилась на хуторе Худяковых.

Здесь партизаны оставили все снаряжение и оружие и, переодевшись в крестьянское платье, разошлись по своим деревням (все были местные жители), не возбуждая подозрения японских застав.

Вот к этому-то складу и стремились Афанасий и Александр, зная, что в нем есть винтовки и масса патронов.

Там были японские винтовки-«арисаки» и мексиканские скорострелки.

Взяв по винтовке и наспех захватив через плечо патронташи, братья немедленно заняли такую позицию, откуда было видно все, что делается в усадьбе.

Дистанция была 400–450 шагов.

Частыми выстрелами заговорили их скорострелки.

От каждой пули падал кто-либо из грабителей.

Поджигавший дом огромный китаец с черной большой косой, получив смертельную рану в висок, сперва высоко подпрыгнул, а затем, упав на четвереньки, еще некоторое время качался из стороны в сторону и, наконец, свалился уже мертвым.

Еще маленькая характерная подробность.

У Худяковых было несколько очень злых зверовых собак, которые не давали спуску незнакомым людям и в особенности сердито бросались на китайцев, — что собственно присуще всем здешним собакам, — так что в этих случаях требовалось каждый раз энергичное вмешательство самих хозяев.

И эти собаки куда-то спрятались и не подали даже голосу.

Умные животные учуяли, что дело так серьезно, что их помощь здесь бесполезна!

Федор же, спасаясь от пуль, тоже спустился в подвал и как-раз через небольшое окошечко в фундаменте увидел недалеко от себя ноги хунхуза, который стоял тут на карауле.

Федор почти в упор выстрелил по этим ногам и перебил кости их выше колен!

Хунхуз с воем упал на землю и в следующий момент, видимо сообразив, что ног он лишился, выхватил нож и вонзил себе в сердце…

У хунхузов нет полевых лазаретов, и такие серьезные ранения лечить некогда и некому, поэтому неудивительно, что, зарезав себя, бандит только предупредил то, что с ним сделали бы свои же…

Когда в подвале услышали четкие выстрелы с другой стороны, то Федор сразу узнал их: это стреляют братья — выцеливают… об этом можно было догадаться и по взрыву криков и стонов, которые стали раздаваться среди нападающих.

— Теперь мы спасены! — с радостью сказал он бывшему с ним семейству.

Да, радость была велика: если не все, то Федор-то уже знал, какая участь ждала их в этом подвале — сгореть заживо!

Если же им выйти наверх, то самая легкая из смертей — это погибнуть от пули, так как раненых и захваченных в плен хунхузы, прежде чем убить, подвергли бы неслыханным мучениям…

А в подвале было, считая женщин и детей, 12 человек!

………………………………………………………………………………………………………

У Афанасия же, как нагрех, с ружьем случилась беда: расстреляв первую бывшую в ружье обойму, он поспешно вложил следующую, но… винтовка была японская, а патроны мексиканские!.. Второпях не те захватил…

Обойма застряла — ни взад, ни вперед!

Выбить ее шомполом… шомпол вынуть не может: головка вертится, а он не выходит!

Японская «арисаки» попала в руки Афанасия в первый раз, и он не знал, что для этого нужно только нажать пружинку.

Конечно, при более нормальных условиях он разобрался бы в этом, но в такой горячке, при залпах хунхузов, при треске горевших построек, он так и провозился с чужой винтовкой, пока Александр сыпал пулю за пулей в хунхузов, каждый раз выводя из строя по человеку!