Братья Худяковы - [21]

Лишь изредка взор останавливался на стройном молодом кедре с живой темно-зеленой хвоей. Но от этого контраста еще печальнее выглядели окружающие его мертвые деревья с распростертыми изувеченными руками…

Наконец, уже далеко после обеда, Павел достиг причудливых скал на речке Чуфан.

Эти великаны стояли огромной стеной, иссеченные исполинскими трещинами и пробитые множеством глубоких и малых пещер — любимых убежищ всяких зверей. Самые вершины скал иногда изображали башни: то в роде средневекового рыцарского замка, то похожие на восточные минареты.

На одном из широких выступов, поднимающихся, как лестница гигантов, каменными ступенями обширных террас, лежали три тигра и, повернув головы, смотрели на охотника…

Винчестер к плечу!.. и после первого выстрела средний тигр покорно положил свою голову на лапы…

Остальные два огромными прыжками кинулись на Павла.

Передернув скобу, вторым выстрелом свалил еще одного, а по третьему, уклонившемуся в сторону, послал две пули, видимо, ранив его.

Охотник пошел к добыче.

Второй из убитых тигров лежал недалеко. Он упал, навалившись на дерево так, что передние лапы свешивались под уступ с одной стороны ствола, а задние — с другой.

Огромная голова с разинутой пастью запрокинулась на каменный уступ и, казалось, все еще грозила своими страшными зубами.

Окровавленная рана показывала, что пуля попала тигру наискось в ухо.

Невольно залюбовался молодой охотник своим трофеем и даже потрогал ногой зубы.

— Ничего, если попасть на такие зубы — мало не будет! — не удержался сказать, хотя никто, включая и мертвого тигра, слышать его не мог…

Затем посмотрел след третьего, ушедшего тигра — он был недалеко — и увидел на снегу обсеченную пулями шерсть, а дальше капли крови.

И, наконец, поднялся на тот выступ, где лежал первый тигр в той же позе, в какой застигла его смерть.

Ободрав его, он шкуру и мясо закопал в снег, чтобы не расклевали вороны, а потом спустился ко второму тигру, чтобы и его «освежевать».

Начало смеркаться.

Подходит… а тигра нет!

Можно только вообразить, какой вихрь мыслей пронесся в голове охотника…

Как бы не был он храбр и находчив, но такой сюрприз нагонит холоду хоть на кого!

Мы не знаем, что пережил наш охотник в эти полусекунды — именно не больше, — но последующее показало что он не потерялся.

В то же мгновение он увидел и тигра, притаившегося для прыжка. Зверь прыгнул на охотника вслед за выстрелом, и Павел, сообразив, что вторично стрелять уже поздно, хотел уклониться за дерево, но в это время тигр уже был подле и схватил его своей пастью за голову…

Уже потом, вспоминая, Павел говорил, что в тот момент он ясно слышал, как хрустнули кости его черепа…

Он мысленно простился с белым светом…

Но в следующие мгновения, чувствуя себя все еще живым, он инстинктивно продолжал барахтаться… Схватил тигра правой рукой за шею… Тигр схватил его руку… Упав на землю, он оттолкнул его ногой… Тигр схватил за ногу… Вынул левой рукой нож (он левша) и ударил тигра в бок. Нож так и остался в боку…

Тигр бросил человека и, отскочив на несколько сажен, сел и начал качаться, как «ошалелый». Изо рта била фонтаном кровь.

Эта удивительная, сверхъестественная борьба пока прекратилась.

…………………………………………………………………………………………………………………

Конечно, все описанное произошло в несколько коротких секунд.

Когда Павел поднялся (еще мог!), то первой мыслью было — цела ли голова, т. к., если кости черепа раздавлены, то все дальнейшее теряет всякий смысл…

Пощупал — голова цела!

Потом уже выяснилось, что последним выстрелом он раздробил тигру всю нижнюю челюсть: хруст костей ее он принял за треск своего черепа. Этим же надо объяснить, что все остальные раны не были глубоки и серьезны.

Следующим движением охотника было схватить затоптанное в снег ружье… Но раненая рука не действовала, да еще к тому же один палец оказался вывихнутым (он стрелял с правой руки), и он не мог передернуть скобу, тем более, что везде набился снег.

В это же время из головы хлынула кровь и залила ему глаза. Протирая их снегом, он почувствовал, как озябла обнаженная голова (шапка куда-то исчезла) и замораживается раненная рука.

Он сообразил разорвать кукуль на две части и одной завязать голову, а другой обмотать руки.

Все мысли и решения проносились в его мозгу с быстротой молнии.

И все это проделывалось в соседстве с истекающим кровью зверем, который тоже, видимо, без сознания бился на месте…

Затем охотник машинально взял винчестер и пошел, оставив где-то лыжи, обратно, стараясь не сбиться со своего следа.

Ночь была темная.

Шел почти всю ночь, порой теряя сознание, но с одной крепкой мыслью — домой!

Сила и молодость взяли свое: он таки доплелся до зимовья и, влезая чуть не ползком в двери, не забыл все-таки оставить снаружи ружье.

Пока мог, развел в зимовье огонь.

В довершение всего оказалось, что от ран на ноге натекла в обувь кровь и замерзла.

Он уже отчаялся в жизни. Еще пока был в силах, написал свинцовой пулей на свежей затеси бревна, указывая, где лежат тигры, и прощался со всеми.

Потом стал терять сознание и представление о времени и месте.

Так провел он в мучениях трое суток, теряя сознание и снова приходя в себя.