Братья Худяковы - [19]
Вот они и на шхуне…
Дома! Все страхи остались позади.
Когда ввели «утопленников» в теплую каюту с жарко накаленной железной печкой, то они прямо бросились на горячую печь и буквально попали бы «из воды, да в огонь», если бы их не успели удержать.
Они могли двигаться, что-то бормотали, смотрели широко открытыми глазами, но им взглянуть в глаза было страшно: зрачки настолько расширились, что закрыли собой весь пигмент радужного пятна, а на лице их отражался неописуемый ужас!
И неудивительно, — при этих данных все предметы им казались огромными и потому страшными.
Когда их начали оттирать, то выяснилось, что, пока растирали подошвы ног, к ним возвращалось сознание, и они говорили «как следует», а когда прекращали — опять впадали в беспамятство, и начинался бред.
Но все-таки к утру привели их в чувство, и они уснули здоровым крепким сном.
Да, такая ванна и пережитые ужасы могли иметь серьезные последствия, начиная с нервной горячки, тифа, чахотки и пр.
На следующий день проснулись с болью во всем теле: болела кожа от усиленного «не за страх, а за совесть» растирания!
К вечеру же… пошли на охоту, достав в соседней деревушке два ружья вместо своих, утопленных в море.
Ведь это был их хлеб!
Нужно полагать, что крепкие люди — охотники рассуждают, придерживаясь старинной пословицы: чем ушибся — тем и лечись.
Три невесты
Холодно и жутко в тайге зимою, а в особенности ночью, да еще в пургу.
Белые столбы мелкого колючего снега бешено носятся и кружатся между деревьями, образуя новые сугробы, на поверхности которых завтра можно увидеть, как отпечаталось движение снежных вихрей в виде затейливого волнистого рисунка.
Начало января. Новолуние. В это время бывают темные ночи, но в таком снежном хаосе и самая тьма ночная делается белой. Настоящая белая тьма!
Снежные столбы разгулявшейся метели.
У косогора, в гуще полумертвого от зимней стужи лиственного, теперь голого леса, куда как бы убежали все ночные тени, спасаясь от ненавистной им «белой тьмы», светится, как волчий глаз, красным огоньком крошечное оконце в маленькой землянке — сказочной избушке на курьих ножках.
Снежные столбы разгулявшейся метели, как белые призраки, точно сознательно набрасываются на это дерзкое человеческое жилье, покрывая его облаками сухого снега, как саваном.
Пугливому воображению представляется, что кто-то живой и страшный мечется в вихре бури, то хоронясь, то быстро кидаясь для нападения.
Как ни мал свет из крошечного оконца, но он говорит об уюте, о тепле, о людях, об отдыхе…
Он говорит, что тут есть жизнь.
Огонь — эмблема жизни!
Думается, что, может-быть, нигде не оценят его так высоко, как в тайге в бурную ночь…
……………………………………………………………………………………………………………
Это было зимовье известных охотников, братьев Худяковых, — их охотничья база во время зимнего промысла.
Братья Худяковы — их всех было шестеро — выделялись как исключительно искусные стрелки из винтовки.
Они брали все призы и «выбивали пульки» на стрелковых состязаниях во Владивостоке и в других местах.
А сделать это в те времена (относится к восьмидесятым годам прошлого столетия) было не легко, потому что почти все мужское население были охотники, и среди них выдавались замечательные стрелки.
И неудивительно: жизнь этой окраины не вошла еще в норму и нередко подносила такие сюрпризы, что оставалось надеяться только на себя и на свои средства защиты.
Тигры, медведи, барсы и даже кабаны — были полными хозяевами окружающей тайги, а тигры нередко забегали, в погоне за собаками, не только в поселки и деревни, но даже и на Ленинскую улицу (бывш. Светланку) — главную улицу г. Владивостока! А отдельные заимки и хутора они часто держали в правильной осаде.
Но самая опасная из особенностей края, — это были хунхузы, китайские разбойники, организованные в целые шайки и вооруженные до зубов. Они переходили близкую границу и нападали на наши селения.
Отсюда понятно, что умение обращаться с оружием было далеко не модное спортсменство, а насущная необходимость не только для мужчин, но, подчас, и для женщин.
И среди этого «стрелкового» населения братья Худяковы выдвигались своею виртуозностью: свободно били пулей летящую птицу и попадали пулей же в брошенную кверху серебряную монету!
В чем заключался секрет такого умения — определить трудно: в том ли, что глаз верный, рука твердая, в выдержке ли характера или в постоянных упражнениях и практике?…
А можно сказать — во всем этом и, кроме того, в природной способности, в прирожденном таланте.
В их охотничьем обиходе были свои правила и навыки, при чем в основу была положена забота об исправности охотничьего оружия, поэтому, например, они зимою никогда не вносили в теплое помещение свои ружья, а оставляли их: на хуторе — в холодной пристройке, на зимовье же — снаружи у дверей. И это делалось исключительно для сбережения ружей от ржавчины.
Также у них было принято за правило — каждому брату иметь свое собственное ружье, к которому он привык и «пристрелялся».
Жили одной большой семьей без раздела. Вся охотничья добыча, порой немалая, шла в общий «майдан», не вызывая недоразумений и споров.
В зимовье, у приветливого огонька, в одних рубахах сидели два великана, заполнявшие все пространство своими крупными фигурами, которые от крошечных размеров зимовья казались еще больше.
