Братья Худяковы - [15]
В глубоких слоях, между пластами каменных глыб, в громадных расселинах и в узких трещинах есть много пещер, в которые ведут разных размеров входы, оглаженные и обтертые от лазания всякого зверья, для которых пещеры эти испокон века служат пристанищем и убежищем.
В этих пещерах отстаиваются горные козлы, — по местному «иманы» (горалы) — от снежных бурь и других метеорологических невзгод, почему здесь всегда много сухого их помета. Там же водятся и хищные барсы (так здесь называют уссурийскую пантеру), которые и питаются этими обитателями горных стремнин. Нередким гостем бывает тигр, хотя предпочитает охотиться внизу за кабанами — главными поставщиками для его, исключительно мясного стола.
В некоторых пещерах зимуют крупные медведи, которые уже не могут по своей тяжести устраивать себе берлогу в дуплах деревьев.
На выступах и карнизах кой-где растут одинокие деревья, обреченные на голодное существование, так как корни их едва могут найти себе пищу в том клочке земли, какой скопился в углублении трещины.
И на высоких, открытых всем ветрам каменных вершинах «маячат» тоже какие-то деревья…
Но эти уж совсем пасынки природы!
Зимой в жестокие стужи они стоят на голых камнях, ничем не прикрытые, летом их рвут злые тайфуны.
И растут они жалкие, изувеченные и чахлые, цепляясь корявыми корнями за каждую щель в серых, испещренных лишайником камнях.
Кроме этих «насаждений», везде, где можно, приютились какие-то безвестные кустарники — настоящие мещане среди растительности. Теперь они, как и все деревья, стоят обнаженные, топорща щетиной свои голые прутья.
Мертвой бородой свешиваются космы какой-то длинной прошлогодней травы.
Лишь клещевины дикого винограда, несмотря на то, что были тоже голы, почему-то не потеряли своей красоты, выгодно выделяясь на сером фоне камней, лежа на них, как огромные змеи всех цветов, начиная с малинового и кончая черным, блестящим, как дорогой агат.
Чтобы попасть на эти скалы, надо подняться на каменные уступы — залавки, по здешнему, — и по ним, спускаясь и взбираясь, итти, ступая твердою ногою смело и осторожно и придерживаясь за выступы и даже за клещевины винограда в опасных местах, где залавок суживается малым карнизом, да еще с наклоном в пропасть…
Но зато как живописны эти источенные тысячелетиями скалы!
Эти залавки идут неправильными этажами и представляют собою единственный путь к пещерам и разным звериным норам.
Глядя на скалы снизу, вы ни за что не поверите, чтобы человек мог ходить по этим каменным балкончикам и по едва заметным рубчикам карнизов, которые к тому же совершенно исчезают и снова появляются уже через огромное пространство гладкого обрыва стены.
Но охотники знали каждый залавок, каждый выступ и карниз, знали все обходы таких «непропусков», где было совершенно невозможно итти дальше и приходилось подниматься по трещинам кверху, чтобы продолжать путь в следующих «этажах».
Если бы вам пришлось пройти по всем их путям (чего мы не можем особенно рекомендовать), то вы увидели бы настоящую тропу, идущую по головокружительным высотам и над такими пропастями, которые сверху кажутся бездонными… Собственно, след человека вы увидите ясно только на самых узких карнизах, где он должен ставить ногу только на определенное место и держаться руками только за единственный выступ или растение, или же на подъемах и спусках, по трещинам, где нужно знать и подсчитать, сколько раз вы можете переменить ногу, ставя ее на естественные едва иногда заметные ступени — выступы, ямки, корни растущих или погибших уже кустов и прочее.
В скалах братья разделились: Афанасий устроился в засаде как-раз перед широкой расселиной — сажен 40–45, идущей глубоким каньоном между двумя массивами. Александр же пошел по карнизам и залавкам обходить все известные им пещеры и норы.
Расчет у охотников был такой: Александр, охотясь, распугает зверей, и они могут «набежать» на Афанасия в его засаде: он и место такое выбрал — самый «ход» зверю.
Дикобраз тоже исчез, чтобы лаем вызвать охотников, если найдет дичь, или же нагонит ее на них.
Следовательно, все были по местам, и охота началась.
Дул холодный ветер, и Афанасия начало «пробирать» в его легкой одежде, тем более, что он принужден был сидеть на одном месте, по возможности, не двигаясь.
Ничего не поделаешь — не шубу же в скалы тащить!
Александру, конечно, было не так холодно: он все время был в таком движении, лепясь и лазая по карнизам, подъемам и спускам, что и в самый лютый мороз пот прошибет!
Осмотрел Александр без выстрела несколько пещер и дошел до большого грота с двумя выходами. Когда миновал первый выход, лишь заглянув в него — дальше входить вообще опасно, — то услышал шелестящий шум: как бы кто поворошил сухие листья, которых достаточно надуло туда еще осенью.
Боясь пропустить добычу, которая могла спастись через второй выход, находящийся ниже за выступом Александр бросился туда, для чего ему пришлось спуститься на узкий карниз, чтобы, миновав его, выйти на площадку.
В этот момент над ним раздался страшный рев, и он увидел над собой огромного белогрудого медведя, бросившегося прямо на него…
