Братья Худяковы - [11]
На барсов медведь не обращал никакого внимания.
При встрече же тигрицы с барсом, последний трусливо убегал от нее или же залезал на дерево и жалобно мяукал оттуда, а тигрица, не обращая на него внимания, немедленно исследовала это место, чтобы удостовериться, не кушал ли что-нибудь здесь барс, и нельзя ли этим воспользоваться на правах сильного.
Так, или почти так, уживались между собою животные этой первобытной тайги.
Человека наша тигрица еще не знала.
Но вековой опыт всей тигровой породы, как сумма выводов, передавался из поколения в поколение и воспринимался как подсознательная функция, так что каждый зверь при всякой встрече с незнакомым явлением как бы бессознательно ориентируется — что и как ему нужно делать.
Вообще же все звери относятся к человеку с большой осторожностью, в особенности при первой встрече. Причиной этому может быть новизна впечатления, а отсюда и понятная осторожность, а, может-быть, другой причиной этого служит «стоячее» положение человека, что придает ему более внушительную фигуру, чем на самом деле.
Однажды тигрица услышала незнакомый ей звук: это был ружейный выстрел, принесшийся издалека.
Мало ли шуму в тайге наслышалась она, в особенности, когда в бурю ломаются деревья, и в этом треске тонут все звуки. Достаточно она знакома и с небесными залпами разгулявшейся в тайге грозы, но этот слабый, едва уловимый звук, как вылетевшая из бутылки некрепкая пробка, она сразу отличила.
Некоторое время она была в нерешимости: итти туда или нет?
Наконец, глухо ворча, пошла в противоположную сторону.
Другой случай был таков.
Она сидела на залавке каменного карниза серой скалы и жмурилась от весеннего солнца, глядя на узкий каньон, где еще стояли предутренние сумерки.
В таком положении застал ее наш рассказ.
Вдруг обоняние зверя коснулся забытый еще с лета запах гари и дыма. Она припала к камням и начала водить носом, желая определить, откуда он идет.
Наконец, увидела глубоко в долине, как из-за вершин еще голых деревьев вырвался шапкой небольшой клуб желтоватого дыма, а возле него несколько фигур, проворно двигающихся на двух ногах.
Это были люди, для чего-то пришедшие сюда, в эти девственные горы.
Жизнь нашей тигрицы с этого момента изменилась совсем.
Она стала неотступно следить за пришельцами.
Вскоре ее соседство ознаменовалось переполохом в лагере: ночью потерялась собака, а на следующую ночь — другая.
Люди встревожились. Раскладывали большие огни. Стреляли из ружей. Кричали… Ничего не помогало.
Через несколько дней ночью тигрица самым наглым образом утащила последнюю собаку почти от палатки, где спали люди, несмотря на то, что был выставлен вооруженный караул и во всем лагере было светло от больших костров.
Когда среди бурной ночи несчастная собачонка, учуяв свою близкую смерть — приближающегося тигра, — бросилась сперва к палатке, но не попав туда, — к бодрствующему караулу, то всполошила весь лагерь.
Как и когда тигр успел среди этой суматохи выхватить собаку, — никто не мог потом правильно установить: видели, что кто-то метался среди них, слышали жалобный писк и… только.
А кричали и стреляли до утра.
Лагерь — это была топографическая или научная экспедиция — через несколько дней снялся.
Вместе с ним пошла и наша тигрица.
За всем тем она все еще инстинктивно боялась людей, но ее привлекали лошади, которых в экспедиции было несколько.
Нужно сказать, что сила тигра так велика, что известны случаи, когда тигр, взяв в зубы задавленную им лошадь, уносил ее, поднявши над землей и оставив тащиться по земле ноги и голову.
Такое дерзкое нападение на многолюдный лагерь нельзя рассматривать как смелую отвагу сильного зверя, который непрочь в открытой борьбе померяться с человеком, а скорее как тонкий кошачий расчет на молниеносную быстроту и неожиданность, отнимающие у противной стороны все возможности самозащиты! Факты говорят за это.
Однажды рано утром, когда лагерь опять выступил в поход, тигрица наблюдала за ним, лежа в крепкой заросли.
Вдруг она услышала позади себя легкий шум от торопливых шагов — бежал человек, видимо, отставший от каравана.
Это был китаец, один из работников экспедиции.
В 3–5 секунд все было кончено.
Тигр сжал свое мускулистое тело в самый малый, какой только можно, комок и напряг стальные пружины своих скакательных мускулов до того, что в больном боку даже почувствовал острую боль.
Но было не до того…
Человек уж приближался.
Его путь лежал как-раз под носом у притаившегося зверя.
Может-быть тигр и не решился бы напасть открыто на человека по собственному почину, но человек «бежал», и это решило его участь…
Упругий плавный прыжок… и под зверем слабо затрепетало тщедушное тело китайца, захлебнувшегося собственной кровью от прокушенного насквозь затылка.
В 3–5 секунд все было кончено.
Тигр взял в зубы труп и понес его в сопки, как кошка несет мышку.
В караване еще не заметили исчезновения человека, по крайней мере, не кричали и не стреляли, что, по наблюдению тигрицы, всегда делали при всяком переполохе.
…………………………………………………………………………………………………………
Таким образом наша тигрица сделалась людоедом.
Тот страх, который она инстинктивно чувствовала по отношению к человеку, «как рукой сняло»: человек оказался самым беззащитным, самым беспомощным из всех животных, нужно уметь только его взять.
