Братья Гримм - [40]

«Грустные мысли» тридцатилетнего молодого человека, навеянные смертью доброй женщины... Но смерть тетушки в то же время укрепила Якоба в решении отказаться от бесполезной деятельности секретаря гессенского посольства и заняться только важными для него вопросами. «Этот беспорядочный, в любом отношении неприятный для меня образ жизни, — признавался он, — в конце концов подорвал бы мои силы и погубил меня, если бы мне еще долго пришлось продолжать в том же духе.

Я твердо решил вырваться отсюда и положиться на господа бога, как это было до сих пор».

Якоб направил курфюрсту письмо с просьбой освободить его после Венского конгресса от обязанностей секретаря посольства.

Наконец в июне 1815 года эта бесконечно долгая конференция закончилась. Австрия возвратила себе большую часть областей, потерянных за последние десятилетия. Пруссия снова продвинулась к Рейну, но так и осталась разделенной на две территории, между которыми вклинились Гессен и Ганновер. Теперь на немецкой земле существовало тридцать девять суверенных государств и свободных городов, которые согласно Венскому федеральному акту от 8 июня 1815 года образовали Германский союз. Немцы, участвовавшие в освободительных войнах, такими результатами Венского конгресса, конечно же, были недовольны: одни хотели более централизованной формы Германского союза, с сильной властью; другие же вновь требовали от коронованных правителей принятия конституций, гарантирующих народу право участия в государственной жизни. Эти два течения — национальное и либеральное — определяли историю на протяжении последующих десятилетий.

Якоб Гримм тоже надеялся, что решения Венского конгресса будут способствовать объединению Германии, но, увы, этого не случилось. Не теряя времени, как можно быстрее надо возвращаться в Кассель, к братьям, к сестре!

Вильгельм Гримм в это лето путешествовал по Неккару и Рейну — романтическим в те времена рекам, с горами и замками по берегам; любовался в Гейдельберге, как когда-то его брат, собранием картин Буассере.

Якоб, завершив венскую одиссею, возвратился в Кассель. Некоторое время он еще обсуждал с родными двусмысленные результаты Венского конгресса, но постепенно внимание и поддержка домашних успокоили его.

В сентябре 1815 года он писал своему другу Августу фон Гакстгаузену: «Я хорошо понимаю твое мрачное настроение из-за положения дел в нашем обществе; порой я чувствую себя точно так же, личное при этом забывается. Только мы в нашем стремлении к самому возвышенному и лучшему ежедневно сталкиваемся с посредственными людьми, не желающими это понять; так давай же, дорогой Гакстгаузен, сохраним хорошее расположение духа; ведь большинство правительств Германии еще не освободилось от старой, липкой гнили; дай время созреть и взять силу лучшим убеждениям, ведь в один день это произойти не может. Мы прочно стоим на земле и поэтому не должны все воспринимать слишком всерьез и близко к сердцу, а должны каждый на своем месте добросовестно содействовать тому, чтобы все шло по правильному пути».

Вскоре после возвращения домой Якоб должен был, подчиняясь приказу, снова отправиться в Париж, вторично занятый союзниками. Здесь ему надлежало определить, какие рукописи попали в Париж во время военных событий, а также выполнить ряд дипломатических поручений своего курфюрста. В этой поездке он познакомился с советником верховного суда Эйххорном, ставшим впоследствии прусским министром по делам образования и культов.

Находясь в Париже с дипломатической миссией в октябрьские дни 1815 года, Якоб вновь, и теперь уже твердо, решил покончить с этой карьерой и заняться любимой работой в тиши кабинета.

И вот как гром среди ясного неба — официальное письмо из Касселя, в котором сообщалось, что он включен в состав гессенской делегации на сессию Германского союза во Франкфурте. «Я ни за что больше не останусь на дипломатической службе, — заявил Якоб, — и, безусловно, сегодня же напишу об этом курфюрсту». С помощью курфюрстины все удалось уладить. Главное, что курфюрст при этом не был оскорблен. Более того, Якоб мог просить другое, более подходящее для себя место. Он надеялся получить в Касселе место архивариуса или в библиотеке, где Вильгельм работает секретарем. Вывший ее руководитель Штридер скончался в 1815 году — была вакансия.

В декабре 1815 года, закончив все дела в Париже, Якоб возвращается почтовым экипажем через Брюссель в Кассель. Почти два года странствовал он по Франции и Австрии, был в Париже и Вене, и вот наконец переступил порог родного дома. Братья опять были вместе!

Якоб и Вильгельм подошли к стеллажу с книгами. И вновь Якоб испытал чувство радости и удовлетворения: рядом с научными книгами и первым томом «Детских и семейных сказок» стояла еще одна, которая появилась в этом году и на которой было написано: «Братья Гримм». Это был второй том «Сказок».

Второй том сказок

Многие, кто дал прекрасный материал для первого тома, помогали братьям Гримм в подготовке и второго. Среди них — Дортхен Вильд и старая Мария из дома кассельского аптекаря. Вот сказка о поющем жаворонке, рассказанная Дортхен: «Некогда жил-был человек, он собирался в далекое путешествие и, прощаясь, спросил своих трех дочерей: что им привезти. Старшая попросила жемчуг, вторая — бриллианты, а третья сказала: «Дорогой отец, привези мне поющего жаворонка». Но оказалось, достать жемчуг и бриллианты было намного проще, чем поющего жаворонка!»