Братья Булгаковы. Том 3. Письма 1827–1834 гг. - [223]
Константин. С.-Петербург, 19 сентября 1834 года
Перемена путешествия не без затруднения; но я надеюсь, что вы управитесь тут же: если что-нибудь и не совсем будет как должно, то граф Бенкендорф объяснит, что в скорости нельзя было все устроить. Мне жаль, что не имеем мы чисел, где государь когда будет и сколько пробудет. Я полагаю, что ты пришлешь, если не получим прямо от графа. После твоего письма от 15-го оставалось вам еще 3 дня на устройство, а если государь пробудет в Орле 5 или 6 дней, как предполагать изволил прежде, так довольно будет времени порядочно все сделать. Извольте-ка и вы по-нашему похлопотать.
Молодые Воронцовы едут на несколько дней к Нарышкину на дачу близ Ораниенбаума.
Константин. С.-Петербург, 21 сентября 1834 года
Ну, были же у тебя хлопоты; но, слава Богу, все не только обошлось хорошо, но еще они доставили тебе случай несколько раз видеть государя, всегда к тебе милостивого. Если известны тебе числа, где, когда быть и сколько пробыть изволит, пропиши, ибо нам они неизвестны доселе. Это пребывание его величества в Москве много оставляет вам всем приятных воспоминаний. Теперь надобно ждать, как поедет из Орла в Казань: через Пензу и Симбирск или опять через Москву.
Молодой Витгенштейн третьего дня, спавши, ударился больной ногою и истек было кровью, которую с большим трудом могли остановить. Теперь ему опять хорошо, но отец его и мать совершенно убиты.
Константин. С.-Петербург, 22 сентября 1834 года
Ну, слава Богу, государь хорошо доехал до границы Московской губернии. Начало хорошо, даст Бог, и весь вояж довершит благополучно. Граф Бенкендорф нам только писал, что государь проедет 20-го или 21-го в Калугу, и оттуда обещал уведомить о дальнейших предположениях.
Видно, Даценко у вас молодец. Если когда будет отправляться сюда с почтой, то скажи, чтоб ко мне зашел показаться. Жаль, что его не прямо к вам отправил Волконский с ответом императрицы; но тот ни за что не поступит против предписаний, а ему велено чрез С.-Петербург посылать, да иначе и нельзя, ибо эстафеты эти привозят и сюда письма к наследнику и великим князьям; вот и сегодня ночью были также эстафеты. Фикельмон прежде твоего письма был уже здесь. Гритти видел его вчера утром. Он в восхищении от поездки своей в Москву.
Ты мне не сказывал разговор государя о свадьбе Лагрене, но я знаю, что он не был доволен выбором Дубенской; да и подлинно, охота ей, будто бы не нашла мужа дома.
Константин. С.-Петербург, 24 сентября 1834 года
Мы ничего еще не получили от Бенкендорфа из Орла. Дальнейшее путешествие будет зависеть от погоды и дорог. Весьма быть может, вы будете обрадованы присутствием государя при проезде в Казань.
Не хвастайте: и у нас начались репетиции «Роберадья-вола», или, впрочем, можете похвастаться тем, что у вас все дается прежде; однако «Фенеллы» вы еще не видели, а я и третьего дня любовался первым актом и танцами мадам Пессар. Я обыкновенно долго не остаюсь, сберегая глаза.
Старик Витгенштейн уехал. Другой фельдмаршал купил у Румянцева славное его имение Гомель. Это весьма кстати.
Константин. С.-Петербург, 27 сентября 1834 года
Князь получил известие от государя из Орла от 22-го. Его величество был весьма доволен всем, что видел, но только не погодой, а потому не изволил еще решить, как и куда ехать.
Ну, вчера я дебютировал подлинно. Обедал у Демидова. Я после ездил на немецкий бенефис, смотрел «Невесту» Обера и слушал мадам Сикар, которая между актами пела. Некогда была славная певица, но спала с голосу. Театр был набит, было жарко; но мы с Сашкою и с Совестром выдержали до конца.
Константин. С.-Петербург, 28 сентября 1834 года
Вчера утром рано нашли на Сенной площади мертвое тело (в почтовом сюртуке, голова пробита, лицо избито так, что с трудом экзекутор мог узнать) младшего разборщика у раздачи посылок Кашеварова. Он всегда вел себя хорошо; видно, зашел в недоброе место, выпил или поспорил, подрался; может быть, нечаянно убили да и бросили на площадь. Что-то откроется впоследствии?
Константин. С.-Петербург, 26 октября 1834 года
Вчера утром весь двор переехал в Санкт-Петербург. Государь в Аничковом дворце. Я никого еще не видел, уж заеду к графу Бенкендорфу часу в двенадцатом, он будет посвободнее, и, вероятно, услышу от него повторение того, что от тебя. У Нечая, знаю уже, все было благополучно. С приездом нашего ангела и погода прояснилась, сегодня ясно, солнце и погода хоть куда. Государь ехал сюда 42 часа, несмотря на весьма грязную дорогу. Ваша почта пришла вчера поздно вечером, так что я ее не велел и разбирать. Ехала на обывательских лошадях; я и не знал, что есть обывательские, они же, в свою очередь, вероятно, делаются почтовыми.
Константин. С.-Петербург, 29 октября 1834 года
В субботу я тебе писал, что вместо трех часов обед во дворце был назначен в два. Как раз отобедали. В 4 часа наш князь поехал в Аничков дворец, простился с государем, и тотчас после его величество изволил отправиться в Берлин. Перед обедом узнал я от Бенкендорфа о скором отъезде, чуть еще никто не знал, а многие и на другой день еще не знали. Тотчас послал я сюда на станцию, приказал заготовить лошадей, а по дороге был уже послан фельдъегерь. Да что я бы тут мог сделать? Если бы я кого и послал, то государь бы его нагнал, верно, на второй станции. Дай Бог, чтобы все обошлось благополучно и безостановочно.
Переписка Александра и Константина продолжалась в течение многих лет. Оба брата долго были почт-директорами, один – в Петербурге, другой – в Москве. Следовательно, могли они переписываться откровенно, не опасаясь нескромной зоркости постороннего глаза. Весь быт, все движение государственное и общежительное, события и слухи, дела и сплетни, учреждения и лица – все это, с верностью и живостью, должно было выразить себя в этих письмах, в этой стенографической и животрепещущей истории текущего дня. Князь П.Я.
Переписка Александра и Константина продолжалась в течение многих лет. Оба брата долго были почт-директорами, один – в Петербурге, другой – в Москве. Следовательно, могли они переписываться откровенно, не опасаясь нескромной зоркости постороннего глаза. Весь быт, все движение государственное и общежительное, события и слухи, дела и сплетни, учреждения и лица – все это, с верностью и живостью, должно было выразить себя в этих письмах, в этой стенографической и животрепещущей истории текущего дня. Князь П.Я.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Необыкновенная биография Натали Палей (1905–1981) – княжны из рода Романовых. После Октябрьской революции ее отец, великий князь Павел Александрович (родной брат императора Александра II), и брат Владимир были расстреляны большевиками, а она с сестрой и матерью тайно эмигрировала в Париж. Образ блистательной красавицы, аристократки, женщины – «произведения искусства», модели и актрисы, лесбийского символа того времени привлекал художников, писателей, фотографов, кинематографистов и знаменитых кутюрье.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Многогранная дипломатическая деятельность Назира Тюрякулова — полпреда СССР в Королевстве Саудовская Аравия в 1928–1936 годах — оставалась долгие годы малоизвестной для широкой общественности. Книга доктора политических наук Т. А. Мансурова на основе богатого историко-документального материала раскрывает многие интересные факты борьбы Советского Союза за укрепление своих позиций на Аравийском полуострове в 20-30-е годы XX столетия и яркую роль в ней советского полпреда Тюрякулова — талантливого государственного деятеля, публициста и дипломата, вся жизнь которого была посвящена благородному служению своему народу. Автор на протяжении многих лет подробно изучал деятельность Назира Тюрякулова, используя документы Архива внешней политики РФ и других центральных архивов в Москве.
Воспоминания видного государственного деятеля, трижды занимавшего пост премьер-министра и бывшего президентом республики в 1913–1920 годах, содержат исчерпывающую информацию из истории внутренней и внешней политики Франции в период Первой мировой войны. Особую ценность придает труду богатый фактический материал о стратегических планах накануне войны, основных ее этапах, взаимоотношениях партнеров по Антанте, ходе боевых действий. Первая книга охватывает период 1914–1915 годов. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.