Братва: Век свободы не видать - [87]

Утром следующего дня я поднялся поздно и сразу направился через лоджию к Рафаилу Вазгеновичу. Но того уже и след простыл — должно быть, по своему обыкновению с самого ранья слинял на пляж.

На всякий случай я произвел доскональный обыск его «люкса». Заветного пояса не обнаружил, к сожаленью. Каких-либо документов и ценностей — тоже.

На лоджии нос к носу столкнулся с потрясающей девчонкой лет двадцати с малюсеньким гаком. Открытый розовый сарафан и широкополая соломенная шляпа привносили в облик блондинки некую домашность и пикантность одновременно.

— Что вы делаете на грешной земле, небесное создание? — совершенно непроизвольно вырвался у меня слегка затертый комплимент. Если б имелась в наличии некоторая толика времени, то я, безусловно, разродился бы куда более изящно-галантным высказыванием. В натуре.

— Хочу довести до вашего сведения, что я совсем не ангел! — рассмеялась прекрасная незнакомка, одаривая меня благосклонным взглядом своих серо-голубеньких глаз. — Я ваша новая соседка. Приехала из Нового Афона отдохнуть от скучных лекций в пединституте. Зовут Ольгой. А вас?

— Евгением. — Я склонился в полупоклоне и испытующе глянул снизу в ее лучистые глаза. — Соседка, говорите? Странно, что вас сюда поселили. По-моему, номер, где накануне произошло крупное преступление, должен быть опечатан…

— Какое преступление? Мне никто ничего не говорил.

— И правильно. Грех великий такую нежную милую девушку описанием тяжкого преступления пугать. Неэтично и жестоко было бы.

— А что произошло в моем «люксе»? Если что-то ужасное, то я сейчас же попрошу перевода в другой номер. Не желаю, чтоб мне кошмары всякие снились!

Перспектива быстрой потери столь очаровательной близости — как в прямом, так и в переносном смысле этого слова, заставила меня тут же дать задний ход:

— Да ничего особенного не случилось. Я пошутил. Каюсь — неудачно. Просто прежнему жильцу вчера внезапно стало плохо, и его увезли. В больницу, наверно. Говорят, он отравился. Семейные и бытовые неурядицы довели до ручки, видать. Мужики под пятьдесят лет все поголовно на стенку начинают лезть, испытывая острое неудовлетворение окружающей действительностью. Дело, к сожалению, банальное. Вместо обсуждения проблем бывшего соседа предлагаю посетить замечательный здешний пляж. Перед обедом это очень полезно, сударыня. Ладушки?

— Хорошо, — чуть подумав, согласилась Оля. — Только полотенце из номера захвачу.

В холле я старательно-ласково улыбался, галантно придерживая Олю за локоток — пускай толстушка администраторша воочию убедится, что в данном конкретном случае ловить ей совершенно нечего, и прекратит, наконец, расставлять на меня заржавленные капканы своего увядающего женского обаяния.

Пляж нынче не страдал обычным многолюдством, и я махом выловил взглядом полосатые плавки Рафаила, комфортабельно устроившегося на деревянном лежаке почти у самой воды.

— Познакомьтесь, Ольга, с вашим вторым соседом Рафаилом Вазгеновичем, — сказал я, подводя спутницу к обладателю полосатых плавок.

Рафаил если и удивился, увидев меня, то ничем этого не выдал. Хотя наверняка ведь был уверен, что я уже парюсь в изоляторе временного содержания по подозрению в умышленном убийстве своего земляка.

А вот на Ольгу он среагировал живо и мгновенно — особенно, когда она грациозно освободилась от сарафана, оставшись в узеньком голубом купальнике. Строение ее фигуры было из самых излюбленных у страстных южан: высокая, объемно-выпирающая грудь, гибко-тонкая талия и крутые широкие бедра, плавно переходящие в длинные стройные ноги. Мне, кстати, такой волнующий типаж тоже весьма по вкусу, хотя задница у девчушки все же несколько тяжеловата. Впрочем, данный пикантный нюанс можно было рассматривать и как крупное достоинство.

Рафаил заливался соловьем и рассыпался в любезностях перед Ольгой, словно поставил себе задачу не только обворожить-заворожить девушку, но и тут же склонить к соитию. Мало того, что собственный лежак ей уступил, но еще откуда-то целый букет красных тюльпанов приволок. Небось одну из клумб перед санаторием начисто оборвал, козел.

Во мне хоть и бежит толика восточной крови, но не бурлит, как у Рафаила. Поэтому я отдал ему поле боя, предоставив возможность вовсю распинаться и соблазнять прелестную соседку в одиночестве.

Стараясь не слушать разглагольствований доморощенного армянского ловеласа, я скользил скучающим взглядом по пляжным окрестностям и вскоре был сполна вознагражден за зоркость.

В белом костюме а-ля «Мечта Остапа» по берегу бодро шагал, переступая через тела, мой верный Цыпа, не обращая ни малейшего внимания на недовольство отдыхающей публики и рыская взглядом по сторонам, кого-то высматривая. Меня, по ходу.

— Вынужден вас покинуть, — сообщил я воркующей парочке, вставая. — Ко мне коллега-бизнесмен в гости приехал. Необходимо проявить должное гостеприимство.

Узрев шефа, Цыпа расцвел-расплылся в широкой счастливой улыбке. Радуется, как пацан, в натуре. За что и дорог, впрочем.

— Привет, Евген! А я по тебе скучал! — громко заявил соратник, словно обухом меня огрев. Дело в том, что эти слова частенько любил повторять ныне покойный Киса, лучший «специалист» нашей группы и мой личный друг.