Продолжая рассказ, я дошёл до событий в Кале, где меня чуть не утопили в ванне.
— Вы знаете, что это был за человек? — спросил фон Метц.
До этого момента я не представлял себе, что значит дрожать всем телом. Не могу точно сказать, что именно в облике фон Метца было таким пугающим, ведь на первый взгляд он казался обычным преуспевающим, чуть высокомерным человеком; он мог быть судьёй или фабрикантом, вроде Круппа или какого-нибудь другого столь же знаменитого промышленника.
— У меня не было возможности задавать ему вопросы — я был одурманен. Он хотел утопить меня. — В этот момент мне было не до изображения оскорблённых чувств. Не хочу даже думать, что случилось бы со мной, если бы я не смог удачно ответить ему.
— Как он узнал о том, что вы остановитесь в этой гостинице? — Услышав в голосе фон Метца обвинение, я опять вздрогнул.
— Откуда я знаю? — спросил я гораздо резче, чем допускало благоразумие. — Он просто вошёл в ванную и окунул меня с головой в воду.
— Да, если верить вашим словам. — Фон Метц вовсе не был убеждён в моей искренности.
— А в это время ещё кто-то обыскал мою комнату и перетряхнул все вещи. Викерс не предупреждал меня о подобных, так сказать, неприятностях. Я постарался подыскать самое мягкое определение для перипетий моего странствия. Если бы я мог предположить, что на меня будут непрерывно набрасываться бандиты, то потребовал бы куда более солидную сумму.
— Ладно, — прервал моё негодование фон Метц, — продолжайте.
Я рассказал, как проверял свои разбросанные вещи, и в очередной раз принялся сокрушаться об утрате бритвы. С непритворной горечью я говорил этому человеку о том, как купил почти новую щегольскую бритву и возмущался бессовестными ворами. Затем я рассказал о поездке в Париж, заметив вскользь, что на этом этапе путешествия компанию мне составила очаровательная девушка. Правда, я не стал подробно рассказывать о мисс Пенелопе Хелспай, подумав, что эти люди могут счесть, что она представляет для них опасность, даже в том случае, если её рассказ о себе был правдив. В этом случае жизнь девушки будет подвергаться большой опасности. Если же она обманула меня, то мне следовало быть ещё осмотрительнее, поскольку ни тогда, ни сейчас не было сказано ни слова о том поручении, которое она могла бы выполнять, и о том, в какой степени она связана с Братством. Обрисовав в нескольких словах ночь, проведённую в Париже, я затем подробно рассказал о столкновении, происшедшем в Люксембурге, не забыв особо отметить, что один из нападавших упомянул фон Метца, назвав его дьяволом. Воспоминание о гибели этих людей в очередной раз повергло меня в ужас.
— Приятно, когда враг воздаёт тебе должное; это даже приятнее, чем похвала друга, — неторопливо промолвил фон Метц. Его самодовольству мог бы позавидовать самый гордый кот. — Хорошо, что эти лицемеры не могут никак позабыть обо мне.
Не хотелось даже думать о том, с чем могло быть связано это замечание.
— Портье в тамошней гостинице, увидев, что мой сюртук пришёл в негодность, дал мне новый: в кладовой гостиницы было много забытых вещей, и служащий счёл возможным выручить меня. Чтобы сохранить хладнокровие, мне понадобилось собрать все силы. Дал мне, между прочим, отличный сюртук, — одобрительно добавил я, подёргав лацкан.
— Жаль, что Сангло не было на месте, — заметил Дортмундер, обращаясь к фон Метцу.
— Да. Ему следовало плюнуть на жалобы сестры до тех пор, пока он не покончит с этим делом. — Фон Метц снова глянул мне в лицо. — Вы сильно пострадали?
— Получил пару неприятных порезов и крепкий удар, — ответил я и в доказательство обнажил поцарапанное запястье. У меня появились кое-какие соображения, и я решил, что говорить о более серьёзной ране не следует. — Хуже всего было то, что на моей одежде остались заметные пятна крови и грязи.
— Чтобы справиться с двумя опытными убийцами, вам, наверно, пришлось выдержать форменную баталию… — сказал фон Метц. К моей радости, в этих словах прозвучало раздумье.
— Когда достаточно долго живёшь, полагаясь только на самого себя, то хочешь не хочешь, а выучишь одну-другую уловку, — хвастливо ответил я. Фон Метц должен был ожидать от Джеффриса бравады. К тому же мне необходимо было скрыть от собеседника слабость, которую я непрерывно испытывал. Одолеть их было совсем не просто. — Эти двое знали своё дело. Если бы мне не повезло, я наверняка лежал бы под обрывом.
— Похоже, что вы в основном оправдали наши ожидания, — подытожил фон Метц. Прозвучавшее одобрение оказалось настолько неожиданным, что я даже смутился. — Думаю, мы сможем так или иначе компенсировать ваши неудобства.
Мне ещё ни разу не приходилось видеть такой бездушной улыбки, как у него. Я ничего не ответил.
— А эти бредни насчёт одежды? — резко спросил Дортмундер, протестующе подняв руку.
— Согласен, с ней действительно всё получилось настолько удачно, что в этом можно усомниться, — с готовностью согласился я и продолжил рассказ об изменении маршрута.
— На всех станциях вы первым делом бежали на телеграф и справлялись о телеграммах для вас. Почему? — продолжал допрос фон Метц. — Да и сами отправили несколько.
