Браслет - [6]

Шрифт
Интервал


Грустно мне — так, как будто бы я — человек. Грустно видеть тех, которые ждут нас во второй комнате. Два кресла, и оба заняты. Лерочка, садись на диван. Послушалась, села. Валентин Геннадьевич нервничает, пытается встать, подойти, утешить, накричать на Нее, а Ангел в очках головой кивает: «Нельзя» и обратно главрежа сажает. Лера звонко всхлипывает. Ее мобильный поет Витасом, она отвечает, пытаясь успокоиться:

— Алё. Да. Что?! Нет… О, Боже…Ирина Васильевна, как?… Когда?…

— Что случилось? — спрашиваю я у Брата.

— Мы в коме. Завтра уходим.

— Браслет?

— Так было надо…

Лера дрожит. Открывает ноутбук…В тишине шелестят кнопки.

— Фирочка, миленькая, отзовись…

Со всей силы хлопает крышкой ноутбука, бросает компьютер на пол, забирается с ногами на диван. Ее новые слезы багровеют, потом чернеют. Всем известно, что кровь не красная, а черная, особенно при тяжелых ранах. А Ее душа сейчас такая, словно ее выбросили с двадцатого этажа на асфальт. Пойду схожу к Пантелеймону. За бинтами.

* * *

Кто хоть раз заглядывал в глаза Николаю Чудотворцу, в те, которые горят над бронзовым церковным подсвечником, утыканным тлеющими просьбами, — тот больше не сможет оставаться иноверцем. Санта-Клаус совершенно не похож на икону. Особенно если смотреть на него минут пять подряд и ни на что не отвлекаться. Валентин Геннадьевич давно открыл для себя эту истину, и поэтому пришел в храм и протянул браслет Николаю.

Уже потеряв сознание, главреж видел, как рука Николая показалась из иконы, и взяла украшение. Как браслет превратился в кого-то живого, и еще долго извивался, в глупой надежде на спасение. Как какая-то Темная Прозрачная Женщина подошла вплотную к Валентину Геннадьевичу, лежащему на полу, нагнулась над ним и сказала тихо, с хрипотцой, по-звериному:

— Сдохнешь. Понятно тебе?

Как Юноша в роговых очках подбежал, ударил ее по лицу, и она растаяла. Как Юноша помог ему встать, и как они стояли и слушали литургию. Как плакал на кресте Христос, грязный, с кровоподтёками повсюду. Как по стене над алтарем туда-сюда ходили нарисованные апостолы, и разговаривали между собой. Как маленькие крылатые дети, босоногие мальчишки, подбегали к кресту, собирали кровавые капельки с Иисуса в чайные чашки, а потом улетали в алтарь, и выливали кровь в причастную чашу… И кисельный ветер раздувал оранжевые свечки.

* * *
Ангел, ну ангел, мне хочется маленькой девочкой к Господу на руки —
Погладить по сношенной робе, подёргать за бороду…
Очень из тела мне хочется выбраться — хоть на денёк — из старого,
Или хотя бы — из города.
Ангел, ну ангел, мне хочется к Папе… Давай, что ли, съездим?
Не говори — электрички не возят до рая — из рая…
Хочется мухой слетать в паутину созвездий,
Или к подруге — в Израиль…
Ангел, ну ангел, а ходят у вас по Арбату с гитарами?
Как там Москва Поднебесная? В звездах рубиновых?
Как же мне хочется маленькой девочкой к Господу на руки,
Или хотя бы — к любимому.
* * *

— Инге нужна Таисия, — говорит Ангел Валентина, снова и снова поправляя очки на носу — читает свое Познание.

— Понимаю. Дверь еще открыта. И закрыть ее окончательно может только Она сама, — отвечаю я, и обнимаю Валерию.

7 (заключительное дуновение кисельного ветра)

Треплет ветер клён и нервы, мук весенних полный рот…
Все горят из сердца — в небо, я горю — наоборот.
Хоть в заборе света пряди — темень лезет в огород…
Пишут все сквозь буквы — в правду, я пишу — наоборот…
Здесь летают только люди, старый голубь двор метёт…
Не за боль, за крылья — любят, я люблю — наоборот.
Где познание — за тумбой? Под кроватью? — зло берёт —
Знают все: лети, не думай. Знаю я — наоборот.
Что, Хранитель, сохранишь же, у последних тех Ворот?…
Говоришь, бывает ниже? И страшней? — Наоборот…
Уходи эдемским садом, адом, морем, небом, вброд…
Кто со мной? Ты? Александр? Или те — наоборот?…
* * *

— Возьми на память, мне они больше не нужны, я и так всё вижу. А тебе пригодятся. И не только тебе, — с этими словами Ангел Валентина поворачивается к Лере, которая поднимает с пола ноутбук. А я надеваю роговые очки. Внутри меня вдруг принимаются шелестеть все листья мира, я чувствую сгустки ветра в животе, и космическую пропасть в сердце. Ах вот каково это — примерить очки познания.

В них действительность резко меняется. Мы находимся в горах, горы блестят металлическим сиянием, словно они из стали — и от этого жутко. Ужас жгучей вьюгой ходит по моим внутренностям, и они вроде как тоже порастают металлической коркой. Лера сидит, прислонившись к горе, а на коленях у нее раскрытая раковина, морская, невероятных размеров. А внутри не жемчуг, а клубок червей-переростков. Ее рука обильно кровоточит, и от Валерии вниз по скату тянется малиновый ручеёк. Солнце тут как будто электрическое, в тысячи, в миллионы ватт, горы не отбрасывают теней, и от злого преследующего света нигде не скрыться. Стаскиваю очки. Лера на диване с раскрытым ноутбуком:

— Фирочка, наконец-то! — восклицает Она, и разражается новым приступом рыдания.

— Что произошло, девочка моя? — взволнованно спрашивает компьютер Фириным голосом.

— Только что Коля Тасечку в больницу увёз. Температура под сорок держится третий день, ничем не сбивается. Ее там обследуют. Он ее к своим знакомым пристроил, и сам будет поблизости. Меня не пустил, говорит «с собой разберись сначала»…


Еще от автора Саша Резина
Ты читал обо мне?

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Я, как и ты, Москва...

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Посиделки на Дмитровке. Выпуск 7

«Посиделки на Дмитровке» — это седьмой сборник, созданный членами секции очерка и публицистики Московского союза литераторов. В книге представлены произведения самых разных жанров — от философских эссе до яркого лубка. Особой темой в книге проходит война, потому что сборник готовился в год 70-летия Великой Победы. Много лет прошло с тех пор, но сколько еще осталось неизвестных событий, подвигов. Сборник предназначен для широкого круга читателей.


Собрание сочинений. Том I

Первый том настоящего собрания сочинений посвящен раннему периоду творчества писателя. В него вошло произведение, написанное в технике импрессионистского романа, — «Зеленая палочка», а также комедийная повесть «Сипович».


Плюсквамфутурум

Это книга об удивительном путешествии нашего современника, оказавшегося в 2057 году. Россия будущего является зерновой сверхдержавой, противостоящей всему миру. В этом будущем герою повести предстоит железнодорожное путешествие по России в Москву. К несчастью, по меркам 2057 года гость из прошлого выглядит крайне подозрительно, и могущественные спецслужбы, оберегающие Россию от внутренних врагов, уже следуют по его пятам.


Сад Поммера

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Сборник рассказов

Пересматривая рассказы этого сборника, я еще раз убедился, что практически все они тесно касаются моих воспоминаний различного времени. Детские воспоминания всегда являются неисчерпаемым источником эмоций, картин, обстановки вокруг событий и фантазий на основе всех этих эмоциональных составляющих. Остается ощущение, что все это заготовки ненаписанной повести «Моя малая родина».


"Хитрец" из Удаловки

очерк о деревенском умельце-самоучке Луке Окинфовиче Ощепкове.