Браслет певицы - [21]

– А после вы не видели её браслета?

– Нет, не припомню. Я не обращал внимания. Я же сказал вам, инспектор, что старался избегать её, насколько это было возможно в тех обстоятельствах. Да и что в том браслете?..

– Скажите откровенно – насколько близко вы знакомы с ней?

– Послушайте, инспектор, в свете болтают уже чёрт-те что, не понимаю – откуда берутся эти отвратительные сплетни! – буквально взорвался князь. – Я видел мадам лишь однажды, на том сеансе, я даже в оперу не хожу!

– Но ведь она такая яркая женщина, – продолжил напирать Суон, внимательно глядя на беснующегося князя. Тот неожиданно успокоился, вернее – будто бы отчаялся, и откинулся в кресле, прижав к бледному лбу ладонь.

– Инспектор, вы – человек чести, обещайте мне, что то, что я скажу сейчас, не выйдет за пределы этой комнаты?

Инспектор, выдержав паузу, согласился.

– Дело в том, что у меня были причины покинуть Россию и помимо внутренних политических событий. Я… я оказался замешан в скандальной истории, она угрожала репутации одной замужней дамы самого высокого положения. Я участвовал в дуэли. Слава богу, все остались живы, но мне пришлось, для блага этой дамы, уехать. Вот поэтому-то я и не стал сопротивляться дядюшкиным настоятельным предложениям занять секретарский пост здесь, в Лондоне. Любой скандал, в котором замешана женщина, для меня теперь губителен. Будем откровенны, инспектор, – мадам фон Мюкк имеет столь громкую репутацию, что даже простое знакомство с ней способно дискредитировать человека в моём положении. Я стараюсь избегать её самым тщательным образом.

– Что же, ваша светлость, всё, что вы мне сейчас сказали, многое объясняет. Скажите, в последнее время вы не чувствуете никакой опасности? – на всякий случай осведомился Суон.

– Опасности? – казалось, русский был удивлён. – Не понимаю… Впрочем – нет, ничего подобного не замечал.

Суон поблагодарил князя Урусова, пожал его маленькую, но чрезвычайно сильную руку на прощание и вернулся в своё кресло, чтобы обдумать то, что узнал. Русский князь вызывал в нём невольное уважение. Как охарактеризовала его Ива? Примечательным человеком, артистичным, умным и решительным, несмотря на внешнюю нервозность. Да, пожалуй. Самому прийти к полицейскому инспектору, предугадывая, что официальный разговор будет сильно затруднён присутствием консула; стреляться на дуэли из-за женщины; так метко, и не выходя за рамки приличий ни на дюйм, охарактеризовать мадам фон Мюкк… Всё это представляло князя человеком примечательным. Собственно, и про скандал с благородной русской дамой, и про пожар в имении, и про рекомендации дяди молодого князя – всё можно было проверить. Но чутьё Суона подсказывало ему, что князь тут не лгал.

И князь описал события так, как Суон уже слышал от всех свидетелей. Череда случайностей: головная боль графини, сквозняк, перемена места Мелисандой, возня с её мехами – это всё невозможно было ни предугадать, ни рассчитать, можно было лишь ловко и решительно воспользоваться моментом.

Манто. Везде и всюду было это манто, такое нарочитое, вездесущее манто! И тут Суона поразила одна догадка, а вернее – предположение. Если удар был нанесён в то время как Мелисанда пересаживалась, то на этом чёртовом манто могли остаться следы крови, может быть – крошечные, но всё же! Если учесть, что баронесса Фицгилберт подошла к креслу супруга уже после всех перемещений, это сняло бы подозрения с несчастной вдовы, и, слава Богу, исключило бы хотя бы одного подозреваемого из раскидистой схемы Суона.

Не теряя времени даром, Суон собрался нанести визит мадам фон Мюкк. Однако перед выходом из кабинета он, всё же снял с рычага две эбонитовые трубки, попросил соединить с номером в Кэмдене и коротко спросил: «Что с цифрами?». Получив безотрадный ответ, он нахмурился, а затем быстро покинул Управление.

Певица собиралась на вечернюю репетицию, но Суона приняла с большой охотой. Услышав просьбу показать ей манто, в котором она присутствовала у Бёрлингтонов, примадонна заметно разочаровалась и напустила на себя вид обиженно-равнодушный.

– Сейчас я скажу горничной принести его, если вам оно так нужно, – сказала она, поджимая губы.

– Я буду вам чрезвычайно признателен, – горячо заверил её Суон.

Через минуту горничная вынесла серебристо-серый мех и осталась стоять у двери.

– Вы уже вычистили его? – спросил у горничной Суон, оборачиваясь.

– Конечно, сэр, я чищу его каждый вечер, – оскорблённым тоном ответила девушка, косясь на хозяйку.

Подол, действительно, был вычищен очень тщательно – не было ни следа уличной грязи. Но развернув манто и проведя ладонью против ворса, инспектор заметил то, что так хотел увидеть – несколько волосков, слипшихся у самого корня, а под ними, на мездре – небольшие тёмные пятнышки. Таких отметин оказалось несколько. Суон с недовольством отметил, что оказал горничной дурную услугу, но он-то прекрасно знал, что даже самая аккуратная чистка оставляет следы, которые только надо знать, как и где искать!

– Вы не станете возражать, если я на время позаимствую у вас этот великолепный мех? – спросил он Мелисанду.

– Но, позвольте, как же?.. – изумилась певица. – Позвольте, но… если это так необходимо… А что не так с моим манто? Берите, если хотите, но…