Бранденбургские ворота - [12]

Среди имен, названных докладчиком, прозвучало: «Райнер». Андрей вздрогнул: «Не она ли? Мышка-Катеринушка?! Или, может быть, ее сын — Бруно Райнер?»

Едва дождавшись перерыва, Андрей подошел к докладчику, чтобы уточнить имя.

— Этот факт я взял из небольшой подпольной газеты, — сказал докладчик. — Сейчас посмотрим… Уточним…

— Позвольте взглянуть, — попросил Бугров.

— А вы что, читаете по-немецки? Ведь вы рабочий?

— Вам это кажется странным?

— Напротив! Побольше бы таких рабочих! Могу подарить газету.

— Спасибо.

Андрей отошел в сторону, встал около окна и быстро прочитал заметку, где говорилось о зверском убийстве подпольщиков. Фамилия Райнер действительно была среди них, но без имени.

«Неужели это она? — с тоской подумал Андрей. — Ее, старенькую, седенькую… такую беспомощную… Кололи ножами?..

В конце коридора появился Гошка Поздняков. Андрей уже видел его сегодня издалека, тот повзрослел, над губами появился пушок. Феликс сказал, что Гошка член комитета комсомола в новой школе у Курского вокзала.

Гошка вышагивал по коридору легко и упруго — стройный, кудреватый, в синей спортивной майке. Одна рука в кармане серых брюк, в другой надкушенное красное яблоко.

Андрей шагнул от стены — перегородил дорогу. Гошка слегка отпрянул от неожиданности, рука с красным яблоком замерла около влажной губы.

— Ты слышал? — гневно спросил Андрей. — Про немецких коммунистов?

— Слышал, — ответил Гошка.

— И ты можешь после этого жрать?!

— А что такого?

— Это, может быть, ее замучили! Она погибла!

— Она? Катеринушка? — Гошка смачно откусил яблоко. — Навряд ли…

— Сволочь!

Андрей яростно хлестнул Гошку газетой по губам. Желто-красный огрызок выскочил из пальцев и упал к ногам. Гошка сразу ответил взмахом кулака, но Андрей легко ушел от удара и врезал бы ему хорошим хуком в челюсть, если бы не Феликс. Тот крепко обхватил друга сзади:

— Вы что? На комсомольском активе! Позор!

— Пусти, Феликс! Это ж не хулиганская драка! Ты понимаешь сам.

Феликс понимал. Потом он даже написал хорошие стихи — «Яблоко раздора». Но в тот момент поступил правильно: райком — не место для кулачного боя.

ГЛАВА III

Светает помаленьку. Кто-то, стараясь не очень стучать костылями, прошел в уборную. Другой вышел в парк покурить, слышно, как он кашляет. Скоро за стеной в местной кирхе ударит колокол. Звук у него постный, чахлый — не то что у русского. А уж с раскатистым перезвоном нескольких разновеликих колоколов и сравнивать нечего.

Сегодня, когда за графской стеной раздалось привычное дребезжание, вспомнился Бугрову колокол на одной деревенской звоннице в Подмосковье.

В него звякнула немецкая пуля и — сплющенная, еще теплая — канула в рыхлый свежий снег под колокольней. Печальный стон уходил в глубь старинного медного литья очень долго — словно в бездонный колодец. И за это время промелькнули перед глазами спрятавшегося за колоколом Андрея картинки из школьных учебников, исторических романов и кинофильма «Александр Невский», который он смотрел незадолго до начала войны. Далекие предки Бугрова рубились со степняками, чтобы не попасть в полон и рабство, топили в Чудском озере псов-рыцарей, отбивались от Литвы и Швеции, рассеяли и заморозили «великую» армию Наполеона. А теперь его черед. Он должен уберечь родную землю от нового страшного нашествия…

Бугров стал спускаться с колокольни по крутой прогнившей лестнице. Задевал в полутьме плечами за мшистые стены, пригибал голову, чтобы не удариться лбом.

Стрелял в него, но попал в колокол снайпер из винтовки с оптическим прицелом. Промазал потому, что поздновато заметил Андрея. А тот успел уже разглядеть в бинокль все, ради чего забрался сюда, на колокольню. Фашисты сожгли только один, нижний порядок домов в деревне, стоявшей на косогоре. На месте пожарищ, там, где земля оттаяла, они выкопали два орудийных дворика, четыре гнезда для пулеметов и траншею для стрелков, связанную с огневыми точками. После этого выставили передовые дозоры, посадили где-то повыше снайпера-наблюдателя и ушли в уцелевшие избы. Сидят там в тепле, играют в карты, рыпят на губных гармошках. Культурно воюют, даже с комфортом…

Внизу его встретил Клим Куприянов, командир отделения лыжников-разведчиков. Андрей доложил обо всем, что удалось разглядеть.

— Молодца! — похвалил Клим по-суворовски. — Ты у нас, Андрюха, самый зоркий. Теперь можно возвращаться.

Разведчики покатили по своей же, слегка запорошенной лыжне. Шли привычно, сноровисто. На опушке леса, где их ждал в дозоре Мишка Гуськов, оставили лыжню, пошли по свежаку — так оно безопасней.

В этот раз они быстро управились. Командир батальона будет доволен. Он говорил, что за три удачных разведки полагается медаль «За отвагу». Значит, можно считать, треть медали Бугров заслужил.

Только что в ней будет радости, если фашистов не остановят… Нет! Такое нельзя, невозможно допустить!

Все шире и накатистей шаг у Клима Куприянова. И они, двое рядовых, не отстают. Мишка Гуськов с завода Ильича — тоже разрядник, бывший соперник на городских соревнованиях. Встречались в другой жизни: Сокольники, флажки на веревках вдоль трассы, духовой оркестр, незнакомые улыбчивые девчата…