Брамс. Вагнер. Верди - [161]

«Жанна д’Арк» была последней «скриттурой» Верди, сделанной для «Ла Скала». «Стаджионе» открывался оперой «Ломбардцы», и композитор был так раздражен бесцеремонностями со стороны Мерелли, что отказался присутствовать на премьере. Столкновения продолжались затем при подготовке новой оперы — «Жанны д’Арк». Все это привело к тому, что Верди порвал свои отношения с Мерелли. Только двадцать четыре года спустя, когда Мерелли уже не руководил театром «Ла Скала», Верди возвратился туда с новым вариантом оперы «Сила судьбы», которая была поставлена именно на той сцене, где представлялись его первые получившие признание произведения.

В предложениях, посыпавшихся со всех сторон, не было недостатка. Спустя полгода после «Жанны» в Неаполе была поставлена «Альзира», либретто которой (по Вольтеру) написал Сальваторе Каммарано[207]. Солера написал либретто следующей оперы Верди — «Аттила», — премьера которой состоялась 17 марта 1846 года в Венеции. Год спустя (14 марта 1847 года) во Флоренции был поставлен «Макбет», текст либретто к этой опере написал Пиаве по мотивам шекспировской трагедии.

Здесь можно процитировать одно из писем Верди к своему тестю Барецци, так как в нем нашли выражение те чувства, которые этот сдержанный человек редко доверял бумаге: «Уже давно появилось у меня намерение посвятить одну из моих опер Вам — моему отцу, благодетелю и другу. Я выполнил бы этот долг раньше, если бы мне не помешали обстоятельства. Теперь я посылаю Вам «Макбета», которого люблю больше, нежели предыдущие мои оперы, и считаю ее более достойной быть переданной Вам. Мое сердце посылает ее — пусть другое сердце ее воспримет! Эта опера должна стать свидетельством того, что моя благодарность Вам, моя любовь к Вам — неизбывны…»

С незапамятных времен признаком известности композитора служило приглашение в Лондон. Как прежде Россини, Доницетти и Беллини, так и Верди подписал контракт, в соответствии с которым он должен был сочинить оперу для Лондона, где уже с успехом шли «Эрнани» и «Набукко». Результатом стала опера «Разбойники», которая по сути своей была оперным вариантом одноименной драмы Шиллера. Либретто написал Андреа Маффеи[208], муж приятельницы Верди Кларины. Еще до постановки «Макбета» Верди начал работу над новой оперой, и в начале июня 1847 года он отправился в Лондон, где 22 июля и состоялась премьера. Это было его первым путешествием в Западную Европу, и поэтому его высказывания о полученных впечатлениях представляют интерес.

«Я уже два дня в Лондоне, — писал он Кларине Маффеи. — О Лондоне я ничего сказать не могу, поскольку вчера было воскресенье, и я не видел ни одной живой души. Но этот дым и запах угля меня раздражают, мне все время представляется, будто я нахожусь на борту парохода. Скоро пойду в театр для того, чтобы узнать, что же меня ожидает… Конечно, я приехал поздно, и антрепренер может выразить мне свое неудовольствие, но, если он скажет хотя бы одно слово, я выпалю в ответ сразу десять и тотчас же уеду в Париж, а там будь что будет».

Джузеппине Аппиани он писал: «Да будет благословенно наше солнце, которое я и так горячо люблю, а теперь почитаю того больше, особенно с тех пор, как живу в тумане и дыме, от которого я задыхаюсь и от которого я в конце концов ослепну… Театры заполнены до отказа, и англичане получают от происходящего на сцене удовольствие… — и они платят так много лир! О, если бы я мог остаться здесь на пару лет, то привез бы домой целый мешок этих благословенных лир. Но нет смысла и думать об этом, так как в таком климате жить я не могу. Я скучаю по Парижу — этот город ничем особенно привлекательным для меня не обладает, но я люблю его, поскольку могу жить там так, как мне заблагорассудится. Какое же это величайшее наслаждение — иметь возможность делать то, что ты хочешь! Когда я думаю о том, что я смогу две недели провести в Париже, не занимаясь музыкой и не говоря о ней ни слова (всех антрепренеров и издателей я вышвырну за дверь), то у меня голова начинает идти кругом, настолько утешительным представляется мне все это…»

«Мешок лир» вовсе не был плодом чистой фантазии. Лондонский менеджер Ламлей предложил Верди царский гонорар, согласись тот стать руководителем оперного сезона, который в соответствии с традицией продолжался три месяца и только спустя столетие был заменен на круглогодичный цикл. Однако за самопроизвольно возникающей вновь и вновь тоской Верди по Парижу скрывалась определенная тайна, объяснение которой может быть найдено в письме, написанном Верди через пару лет после того к его тестю Барецци, где гордость пишущего вызывает такую же симпатию, как и искренность, бескомпромиссность его выражений. Слухи уже ходили вовсю, вызывая у некоторых заинтересованных лиц чувство досады, и это неудивительно, если принять во внимание тот факт, что Буссето был провинциальным захолустьем.

«Дражайший тестюшка! Я не могу свыкнуться с мыслью, что после столь долгих ожиданий получил от Вас столь холодное письмо, в котором к тому же, если не ошибаюсь, есть место, оскорбительное для меня. Если бы это письмо не было подписано Антонио Барецци — моим благодетелем, то я бы ответил на него в весьма сильных выражениях; но, поскольку оно подписано именно этим именем, именем, уважение к которому я всегда считал своим долгом, я попытаюсь по возможности Вас убедить в том, что я не заслуживаю подобного упрека…