Бракосочетание Рая и Ада. Избранные стихотворения и поэмы - [31]

Шрифт
Интервал

                                      конечных вращений,
Ангелом стал Человек, Небо кругом, Господь —
                                   венценосным тираном.
Ныне пришел древний Страж в этот Храм и взошел
                                    он на южную паперть,
Всю окруженную наичернейших листов
                                  чернолистом, в долине,
Глухо и скрыто обставшей Наклонную Ночи
                                        Колонну, заветным
Пурпурным цветом поросшую — образом
                                  сладко-коварного Юга,
Некогда к Небу взнесенную гордой главой
                                          Человека, а ныне
Крышкой прикрытую, как волосатая и безголовая
                                                               Шея, —
Ночи Колонну, наклонную в сторону Севера,[71]
                                                     ибо оттуда,
Водоворот тошнотворный, глядела, звала и манила
                                                       Погибель.
Англии Ангел встал
Над Колонною Ночи, Юрризена видя,
Юрризена с Медною книгой его,
Которую короли и жрецы переписали, дабы
             устрашить ею мир, Север и Юг казня.
Бледный огонь и тучи тяжело катились в ночи
                                                      Энитармон,
Вкруг Альбиона утесов и лондонских стен;
                                            Энитармон спала.
Клубы густые седого тумана — Религия, Войско
                                                       и Царство, —
Таяли, ибо Юрризен решил книгу раскрыть,
                                   страданьем исполнясь.
Тяжко проклинала измученные Небеса британская
                                                           юность,
Ибо сплошной мрак наступил, подобающий
                                            Ангелу Альбиона.
Родители оттаскивали их прочь, и Престарелая
                                                     Невинность
Проповедовала, ползая по склону Скалы,
                                         лишающей мыслей, —
Кости Престарелой Невинности скользили
                      по склону, плоть шипела огнем,
Змию воздвигнутый Храм, в воздух взмыв,
                    затенял и мрачил белый Остров;
Ангела Альбиона рыдания прозвучали в пламени
                                                               Орка,
Тщетно трубя о начале Судного дня.
Плач — и все громче и громче — стоял
                   и в Вестминстере; выло аббатство;
Тайного Знанья хранитель покинул свою вековую
                                                            обитель,
Пламенем Орка гоним: мех на рясе топорщился,
                                                 ворс и волосья
Из парика встали дыбом и с плотью и мозгом
                                             срослись воедино.
В диких мученьях он мчался по улицам, яростным
                              ветром гонимый, к воротам
Парка; солдаты шарахались; вопли его разносились
                                                         в пустыне.
Крик над Европой, рев!
Скованный Орк стенаниям внемлет, ликуя,
Но Паламаброн потрясает своим
Пылающим факелом; Ринтра[72] же держит в
подземных глубинах свои легионы до верной поры.
Энитармона смеется во сне (торжество ее женского
                                                             знанья!),
Видя, что в тюрьмы жилища, и в узников люди
                                        теперь превратились;
Призраки, тени и спектры повсюду, а окна —
                                      в проклятьях решеток;
Страшное «Бог накажет» начертано на дверях
                                  и «Страшись!» — в Небе;
В тяжких оковах и застенке лежит горожанин;
                                        и житель предместья
В тяжких оковах бредет; и крестьянина кости
                                           трещат и крошатся.
В тучах Юрризена Орково пламе победно бушует,
                                                             сжирая
Плоть Альбионова Стража и нежные мощные
                                                   члены калеча;
Крики и стоны, стенанья и плачи, отчаянья
                                                     жалкие речи
О гибели Стража над Альбионом повисли.
                                             И тщетно взывает
Огненный Ангел в позоре бесславном своем
                                     и в безмерном мученье
К Судному дню: он трубит что есть силы — труба
                                           остается беззвучна!
Трижды пытается он Страшный суд возвестить,
                                          воскрешая усопших.
Очнулся мощный дух
По имени Ньютон — поднял трубу и дунул
С чудовищной силой во весь Альбион!
Как листья Осени, желты и мертвы.
Мириады Ангелов пали с Небес,
Ища свои земные могилы, треща полыми костями
                                                   и жалко крича.
Тогда проснулась Энитармона, не ведая больше о том,
                                                    что она спала.
Восемнадцать веков
Миновали, как будто их не было вовсе.
Сыновей с дочерьми она призвала
На празднество пышных полночных забав
В ее хрустальный дом,
Такую Песнь запев:
«Дочерь Этинта,[73]

Еще от автора Уильям Блейк
Бракосочетание Рая и Ада

Многие современники считали его сумасшедшим. При этом, правда, добавляли эпитет – гениальный. Своим поведением, своими взглядами, наконец, своим творчеством Блейк никак не вписывался как в обыкновенную людскую среду, так и в художественно-артистическую. Да он и не стремился к этому, весь поглощенный странными, причудливыми видениями. Еще в детстве ему приходилось видеть ангелов, сидящих на деревьях, и даже самого Бога.


Странствие

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Избранное

Сборник посвящен творчеству английского поэта и художника Уильяма Блейка (1757-1827). Предваряет издание очерк В.Жирмунского "Уильям Блейк". В сборник включены произведения из книги "Поэтические наброски", "Песни невинности" и "Песни опыта", стихи разных лет, из "Пророческих книг", афоризмы.


Стихотворения

В этом юбилейном издании, приуроченном к 250-летию со дня рождения великого английского поэта и художника, впервые в России знаменитый поэтический диптих Блейка «Песни Неведения и Познания» сопровождается полным сводом графических листов, сделанных самим автором. Эти иллюстрации в значительной степени дополняют и проясняют поэтический текст.Помимо этого в издании использованы фрагменты других живописных и графических произведений У. Блейка.Все стихи цикла представлены в двух и более вариантах перевода, многие переводы публикуются впервые.Обширная сопроводительная статья и комментарии облегчают понимание английского оригинала.


Песни Невинности и Опыта

Открытие Уильяма Блейка, поэта, художника, визионера, опередившего свое время на целое столетие, произошло лишь во второй половине XIX века: поэты-романтики увидели в нем собрата по духу. К началу XX столетия его творчество получило всеобщее признание. Блейк стал культовой фигурой в кругу английских символистов. Его поэзия по праву заняла одно из ведущих мест в богатейшем литературном наследии Англии. Представленные в настоящем издании «Песни Невинности и Опыта», а также «пророческие» поэмы «Книга Тэль», «Бракосочетание Неба и Ада» публикуются на двух языках, что дает возможность в полной мере оценить неповторимое своеобразие поэзии Блейка.


Английская классическая эпиграмма

Сборник английской эпиграммы в период XVI–XX вв.


Рекомендуем почитать
Песни Заратустры

Другая сторона творчества великого немецкого философа Фридриха Ницше – стихотворения и песни, посвященные Заратустре, поэзия глазами философа, соединение истории, мифа и современности. Философская идея, облеченная в поэтическую форму, создает собственную оригинальную мифологию, наполненную драматическими притчами, ироничными афоризмами и полемикой с другими поэтами.


Тихая моя родина

Каждая строчка прекрасного русского поэта Николая Рубцова, щемящая интонация его стихов – все это выстрадано человеком, живущим болью своего времени, своей родины. Этим он нам и дорог. Тихая поэзия Рубцова проникает в душу, к ней хочется возвращаться вновь и вновь. Его лирика на редкость музыкальна. Не случайно многие его стихи, в том числе и вошедшие в этот сборник, стали нашими любимыми песнями.


Венера и Адонис

Поэма «Венера и Адонис» принесла славу Шекспиру среди образованной публики, говорят, лондонские прелестницы держали книгу под подушкой, а оксфордские студенты заучивали наизусть целые пассажи и распевали их на улицах.


Пьяный корабль

Лучшие стихотворения прошлого и настоящего – в «Золотой серии поэзии»Артюр Рембо, гениально одаренный поэт, о котором Виктор Гюго сказал: «Это Шекспир-дитя». Его творчество – воплощение свободы и бунтарства, писал Рембо всего три года, а после ушел навсегда из искусства, но и за это время успел создать удивительные стихи, повлиявшие на литературу XX века.