Бракосочетание Рая и Ада. Избранные стихотворения и поэмы - [30]

Шрифт
Интервал

восстань!
Проснись, перворожденный сын Энитармоны!
Мы увенчаем хмелем твою главу.
Хочу, мой первенец, увидеть тебя:
Хочу в час блаженства увидеть тебя, как ты есть,
                          мой закованный в цепи гордец!»
Яростный демон восстал в окружении красных
                                                   созвездий огня,
Мыслью и взором чертя вкруг Врага Неизбывного
                                                     бешеный круг.
Энитармон опустилась к нему и ступила
                                               в кровавое пламя.
К чадам своим обратилась, и Небом подхвачены
                                                    были призывы:
«Ночь Свершенья пришла!
Кого позвать мне, кого, скажите, послать мне,
Как поступить, чтоб Женщине дали власть?[66]
Ринтра, мой сын, восстань! Встань, Паламаброн![67]
Ты ли поведаешь миру, что нету для Женской
                           любви другого слова, чем Грех?
И ждет шестьдесят лет
Червя, чтоб воспрянуть для Вечной Жизни, тело?
И радость земная — запретное Зло?
И Дева родится затем только, чтобы расставить
                                   капканы на тропах благих?
Веки устало смыкаю, не жду перемен, не желаю
                                               такого блаженства.
Ринтра, первенец, встань!
Старше тебя лишь Орк. Львом возреви из чащи,
Паламаброна-жреца с собой возьми
И Элинитрию[68] — с луком серебряным
                              молчаливую королеву-сестру.
Где невеста твоя?
Ринтра, ответь, где гневная Окалитрон?[69]
Все ли в пустыне горько плачет она?
Увы, так и есть. Приведи ее, Ринтра, сюда,
                                приведи ее, Ринтра, ко мне!
Встань, владыка огня!
Братьев своих приведи, солнцеликий витязь.
Племя моих сыновей зреть я хочу!
Словно летние звезды, горят они!
Каждый гривой своею трясет златой!
Ринтра, грозный король, ты ликуешь в сознании
                              мощи своей, взирая на них».
Энитармон спит
Восемнадцать веков: Человек — ее греза!
Ночь Природы и рваные струны арф!
Спит посредине песни своей ночной,
Восемнадцать веков женственным сном спит.
Тени людей в истончившихся кандалах,
                  в перетлевших путах витают вверху:
Небо Европы вклочь.
Ангелу Альбиона уже не до гнева:
Страшно стучится туча в британский брег,
Ныне не гнетом, а славою, грядущей свободою
                                        чревата и — навсегда.
Ангелов гложет страх.
В Зале Совета они, но стучится туча
Страшным стуком и в Залу Совета. Гром
Грянул над головами заступников Альбиона;
                                  они пали наземь, во прах.
Час лежали они,
Замурованы в рухнувшей Зале. Но словно
Звезды над мертвым морем, провидя Смерть,
Битвы грядущие и пораженья, — восстали
                             в тумане и страхе над миром,
Молча последовав за Властелином Огня прочь
                                         из пышных развалин
В змиеподобный и Змию воздвигнутый храм
                                      на вершине, с которой
Он затмевал небо Англии, тенью своею мрача
                                                    белый остров.
В тучах, чреватых войною, ступал огненосный
                                             Владыка по свету,
Ангелы следом вдоль Темзы брегов бесконечных
                                          в собор поспешали;
Там, в Веруламе,[70] священные светочи ярко горели
                                                         по стенам;
Там драгоценные камни — нетленны, как те, что
                                          на небе, — струили
Свет в двунадесять цветов, на земле из которых
                                            известно премало,
В ту равнозвездную тьму, пяти органам чувств
                                         заповедную темень,
Что, как Потоп, затопляет сознанье живущим
                                                и очи ввергает
В две постоянных орбиты, объявшие разом
                                            и вещи, и мысли, —
Дубом обшиты — по дубу резьба — из массивного
                                              камня колонны;
Были здесь закреплены звенья нижние вечно
                                           зыбучей спирали,
В Небо Небес уходящей; и Ноздри Златые ворот
                                                   затворились
И не вбирали изнанкою изголодавшеюся
                                               Бесконечность.
Мысль претворить возмогла Бесконечность живую
                                          в коварного Змия,
В пламени всепожирающем миру представшего, —
                                                    и человеки,
Плача, бежали от взора его в Сокровенного Мрака
                                                         чащобы,
Ибо из Вечных Лесов получились премногие
                                            смертные Земли,
В вихре пространства вращаясь, потоплены,
                              как в океане, — и только
Плоти вершины последние чуть поднимались
                                         над черной водою.
Змиеподобный воздвигнуть во славу Коварного
                                             Храм порешили, —
Тень Бесконечности, ныне разъятой на циклы

Еще от автора Уильям Блейк
Бракосочетание Рая и Ада

Многие современники считали его сумасшедшим. При этом, правда, добавляли эпитет – гениальный. Своим поведением, своими взглядами, наконец, своим творчеством Блейк никак не вписывался как в обыкновенную людскую среду, так и в художественно-артистическую. Да он и не стремился к этому, весь поглощенный странными, причудливыми видениями. Еще в детстве ему приходилось видеть ангелов, сидящих на деревьях, и даже самого Бога.


Странствие

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Избранное

Сборник посвящен творчеству английского поэта и художника Уильяма Блейка (1757-1827). Предваряет издание очерк В.Жирмунского "Уильям Блейк". В сборник включены произведения из книги "Поэтические наброски", "Песни невинности" и "Песни опыта", стихи разных лет, из "Пророческих книг", афоризмы.


Стихотворения

В этом юбилейном издании, приуроченном к 250-летию со дня рождения великого английского поэта и художника, впервые в России знаменитый поэтический диптих Блейка «Песни Неведения и Познания» сопровождается полным сводом графических листов, сделанных самим автором. Эти иллюстрации в значительной степени дополняют и проясняют поэтический текст.Помимо этого в издании использованы фрагменты других живописных и графических произведений У. Блейка.Все стихи цикла представлены в двух и более вариантах перевода, многие переводы публикуются впервые.Обширная сопроводительная статья и комментарии облегчают понимание английского оригинала.


Песни Невинности и Опыта

Открытие Уильяма Блейка, поэта, художника, визионера, опередившего свое время на целое столетие, произошло лишь во второй половине XIX века: поэты-романтики увидели в нем собрата по духу. К началу XX столетия его творчество получило всеобщее признание. Блейк стал культовой фигурой в кругу английских символистов. Его поэзия по праву заняла одно из ведущих мест в богатейшем литературном наследии Англии. Представленные в настоящем издании «Песни Невинности и Опыта», а также «пророческие» поэмы «Книга Тэль», «Бракосочетание Неба и Ада» публикуются на двух языках, что дает возможность в полной мере оценить неповторимое своеобразие поэзии Блейка.


Английская классическая эпиграмма

Сборник английской эпиграммы в период XVI–XX вв.


Рекомендуем почитать
Песни Заратустры

Другая сторона творчества великого немецкого философа Фридриха Ницше – стихотворения и песни, посвященные Заратустре, поэзия глазами философа, соединение истории, мифа и современности. Философская идея, облеченная в поэтическую форму, создает собственную оригинальную мифологию, наполненную драматическими притчами, ироничными афоризмами и полемикой с другими поэтами.


Тихая моя родина

Каждая строчка прекрасного русского поэта Николая Рубцова, щемящая интонация его стихов – все это выстрадано человеком, живущим болью своего времени, своей родины. Этим он нам и дорог. Тихая поэзия Рубцова проникает в душу, к ней хочется возвращаться вновь и вновь. Его лирика на редкость музыкальна. Не случайно многие его стихи, в том числе и вошедшие в этот сборник, стали нашими любимыми песнями.


Венера и Адонис

Поэма «Венера и Адонис» принесла славу Шекспиру среди образованной публики, говорят, лондонские прелестницы держали книгу под подушкой, а оксфордские студенты заучивали наизусть целые пассажи и распевали их на улицах.


Пьяный корабль

Лучшие стихотворения прошлого и настоящего – в «Золотой серии поэзии»Артюр Рембо, гениально одаренный поэт, о котором Виктор Гюго сказал: «Это Шекспир-дитя». Его творчество – воплощение свободы и бунтарства, писал Рембо всего три года, а после ушел навсегда из искусства, но и за это время успел создать удивительные стихи, повлиявшие на литературу XX века.