Бракосочетание Рая и Ада. Избранные стихотворения и поэмы - [10]

Клопшток, в ответ на троекратный поворот,

Трижды с визгом схватился за живот,

Трижды в его животе перевернулись все кишки,

И девять раз подряд душа его встала на дыбки…

Тогда Не Породивший Сына отец

Поклялся, что не встречался ему подобный игрец

С тех пор, как Ной смастерил свой ковчег,

С тех пор, как Ева вкусила запретных нег,

С тех пор, как он тьму отделил от света,

С тех пор, как содеять замыслил это…

Восчувствовав так, он меня просил,

Чтоб муку Клопштокову я смягчил…

Тако Блейк победил, облегчаясь,

А уж в стихах победит, ручаюсь!

О ДЕВСТВЕННОСТИ ДЕВЫ МАРИИ И ДЖОАННЫ САУСКОТТ [9] Перевод В. Потаповой

Содеяли с нею добро или зло?

Не знает сама; безмятежно чело.

И некому это поставить в укор:

Ничья тут заслуга, ничей тут позор.

«ЖИВЕЙ, ВОЛЬТЕР! СМЕЛЕЙ, РУССО!..» Перевод В. Топорова

Живей, Вольтер! Смелей, Руссо!

Бушуй, бумажная гроза!

Вернется по ветру песок,

Что нам швыряете в глаза.

Песчинка каждая — алмаз,

Когда в ней блещет луч небес…

Насмешники! для ваших глаз

Несть в нашей Библии чудес!

Придумал атом Демокрит,

Ньютон разъял на части свет…[10]

Песчаный смерч Науки спит,

Когда мы слушаем Завет.

«УТРАТИЛО ИСКУССТВО СВОЙ…» Перевод В. Топорова

Утратило искусство свой

Пленительный духовный строй,

Теперь им заправляет Галл, —

Так добрый ангел мне сказал. —

Но ты, продолжил он, рожден

Вернуть искусство в Альбион.

Пойдут искусства рать на рать —

И галльскому — не устоять.

Но если Франции отдашь

Победу — то искусств шабаш

Охватит целый материк,

И там сочтут, что ты велик…

Мой дух, надежда Альбиона,

Заулыбался чуть смущенно…

ИЗ «МАНУСКРИПТА ПИКЕРИНГА» (1800–1803)

УЛЫБКА Перевод А. Парина

Есть Улыбка Любви,

Есть Улыбка притворной Личины,

Есть Улыбка Улыбок —

В ней обе Улыбки едины.

Есть Ухмылка Вражды,

Есть Ухмылка Презренья,

Есть Ухмылка Ухмылок,

От которой не знают забвенья,

Ибо в струпьях душа от нее

И нутро в несчислимых увечьях;

Но единой Великой Улыбке

Суждено на устах человечьих

Единожды вспыхнуть в пути

От Колыбели до Гроба;

Но достаточно ей расцвести —

И впадает в ничтожество Злоба.

ЗЛАТАЯ СЕТЬ Перевод В. Потаповой

Три девы в предрассветный чаc:

«Куда ты, юноша, от нас?

О горе, горе!» Из очей

У каждой хлынул слез ручей.

Одна — огнем одела стан,

Другой — наряд железный дан.

На третьей — полное сиянья,

Из слез и вздохов одеянье.

И сеть из пряжи золотой

Несут, рыдая, в лес густой.

Заплакав с ними, я узрел

Любви и Красоты удел:

Они двойным огнем палимы.

Желанья их неутолимы.

До слез я жаждал им помочь, —

Одетым в слезы день и ночь.

Тут вызвал я у них улыбку,

Что небеса ввела б в ошибку, —

Улыбку, что златую сеть

Заставила, как пух, взлететь

И захлестнуть начало дней

Моих, чтоб я блуждал под ней.

Взываю к Ярому Огню,

Молю Железную Броню,

Слезам и Вздохам говорю:

— Когда увижу я зарю?

СТРАНСТВИЕ Перевод В. Топорова

Я странствовал в Стране Людей,

Я был в Стране Мужей и Жен —

И лютый страх застыл в глазах,

В ушах остался с тех времен.

Там тяжкий труд — Зачать Дитя,

Забава Праздная — Рожать;

Так нам легко сбирать плоды,

Но тяжко сеять и сажать.

Дитя же, если это Сын,

Старухе Дряхлой отдают,

И та, распяв его гвоздем,

Сбирает крик в златой сосуд.

Язвит терновником Чело,

Пронзает Ногу и Ладонь,

И Сердце, грудь ему разъяв,

Кидает в прорубь и в огонь.

«Тут больно? — ищет. — Тут? а тут?»

В находке каждой — торжество,

Растет он в муках, а она

Лишь молодеет оттого.

И вот он — строен и кровав.

И дева с ужасом в глазах.

И, путы сбросив, он ее

Берет — всю в путах и в слезах.

«Тут больно? — ищет. — Тут? а тут?»

Ведет, как плугом, борозду!

Он обитает в ней теперь,

Как в нескончаемом саду.

Но вянет вскорости и он,

В своем жилище, как слепой,

Крадясь меж Блещущих Богатств,

Что захватил за День Земной.

Его богатства — жемчуг слез,

Рубины воспаленных глаз,

И злато раскаленных дум,

И страсть, и просьба, и приказ.

Он — это ел, он — это пил;

Теперь он кормит и поит

И перехожих, и больных —

Отныне дом его открыт.

К нему приходят — поглазеть,

Он стал посмешищем для всех;

Младенец-Дева из огня

Должна восстать, чтоб смолкнул смех.

И восстает из очага —

Златая, огненная стать, —

Не подымается рука

Дотронуться и спеленать.

А Дева ищет не его —

Богат иль беден, юн иль стар

Ее избранник, — но ему

Дом старца преподносит в дар.

Ограбленный, уходит вон,

Ища странноприимный дом,

Где выйдет Дева из огня

И слюбится со стариком.

Седой, согбенный и слепой,

Берет он Огненную Дщерь —

И вот рассыпался дворец,

И сад осыпался теперь.

Все перехожие — бежать,

Дрожа в смятенье, как листва

И шаром плоская Земля

Крутится в вихре естества.

Шарахаются звезды прочь,

Забившись в щели пустоты,

Не стало пищи и питья,

Одни пустыни столь пусты.

Но есть Невинные Уста,

Они — Вино, и Хлеб, и Мед;

Есть Птицы Глаз на вертелах —

И, воскресая, ест и пьет.

Он знает, что растет назад,

Растет в младенческие дни;

В пустыне страха и стыда

Вдвоем скитаются они.

Она, как лань, несется прочь —

И, где промчалась, вырос лес,

Ее смятеньем порожден;

А он — за ней, во тьму древес,

Во тьму древес, во тьму Любви

И Ненависти, — он за ней;

И все извилистей леса,

Непроходимей и темней.

И вся пустыня заросла

Столпами мертвенных дерев,

И в Дебрях Бегства и Любви

Уж рыщут Волк, и Вепрь, и Лев.

И он добился своего!

Младенец он, она — дряхла;

Вернулись люди в те края,

А в небо — звезды без числа.