Браки по расчету - [48]

В распивочной постоялого двора, куда еще с наступлением сумерек набились барышники, кучера, торговцы сеном и овсом, было так накурено, что свет от огня, полыхавшего на концах черных газовых рожков, едва пробивался сквозь тучи табачного дыма, лениво плававшего под низким сводчатым потолком. Картежники, устроившись, в самой середине помещения, при каждом ходе бухали по столу кулаками так, что подпрыгивали кружки; одноногий старик на деревянном протезе обходил гостей и, перекрикивая горячую неразбериху голосов, предлагал купить селедок, которые он держал в кленовой бадейке; в дальнем углу бренчала арфа, сопровождаемая скрипкой, — на скрипке играл старый музыкант в черных очках, видимо, слепой, и его тощая фигура реяла над облаками дыма как некое поясное изображение ангела скорби.

— Я не за себя боюсь, — говорил Мартин в розовое волосатое ухо отца, — но у меня сердце кровью обливается, как подумаю, что все ваши труды могут пойти прахом. Тридцать ведь лет, господи, тридцать лет по пятьдесят недель, это, если округлить, полторы тысячи поездок в Прагу да столько же обратно, а всего три тысячи рейсов по шестнадцати часов, это ведь без малого пятьдесят тысяч часов, проведенных в дороге, — не считая еще погрузки и выгрузки и развозки товаров, а коли сосчитать все вместе, то получится…

— Будет! — воскликнул отец, хватаясь за свою толстую плешивую голову.

— Да я ничего, батюшка, — гнул свое Мартин. — Я только говорю, что боюсь, как бы все прахом не пошло. Я и знать не хочу, сколько у вас накоплено, с меня и того довольно, что вы сказали, мол, есть кое-что; а я, батюшка, дрожу, как бы вам и этого не потерять, как потерял свои деньги дядя Иоахим. Вы мне хоть немножко-то верьте, я ведь вам добра желаю, кто же вам и пожелает добра, как не родной сын!

Мартин с радостью заметил, что родительские глаза увлажнились.

— Я знаю, ты славный парень, хоть и жаден до грошей, как черт до грешных душ, — проговорил старый возчик. — Но какой мне прок от твоих речей? Думаешь, сам я не мучаюсь, инда голова лопается, как начну думать, что нас ждет? Так что брось болтать попусту да посоветуй: что делать?

— Посоветовать? — переспросил Мартин. — Что ж, посоветовать можно, да надо сперва знать, сколько у вас денег.

Батюшка, прищурив глаз, ответил:

— Сколько у меня денег? Было бы больше, кабы ты честный был и от меня не утаивал. Признайся, сколько прилипло к твоим рукам за время, что ты со мной ездишь? Пожалуй, я не сильно ошибусь, коли скажу — гульденов эдак пятьдесят — шестьдесят, а?

Мартин струхнул. Стремясь спасти фамильное состояние от отцовой расточительности, он действительно вел кое-какие делишки на свой страх, оставлял у себя чаевые и не сполна отдавал отцу деньги, полученные от клиентов. Таким путем он приумножил свой капиталец до восьмидесяти гульденов, и страшно ему было узнать, что все эти махинации не ускользнули от бдительности старика и что тот, даже видя его тайные грешки, до сих пор ни словом об этом не обмолвился.

— Ну ладно, это пустяки, мы ведь с тобой одна плоть и желаем друг другу самого лучшего, — продолжал отец. Он отпил из кружки и сунул большие пальцы в проймы жилета. — Не стоит больше об этом толковать: что ты от меня утаил, Мартишек, это оставь себе, а что я пропил, в этом я тоже не стану давать тебе отчет. Но ты хотел посоветовать, как бы сделать так, чтоб не получилось с нами как с той бабой в сказке, которая набрала полный подол золота, а домой принесла собачье дерьмо, верно? Допустим, есть у меня наличными — я не говорю, что они есть, но допустим, что есть тридцать тысяч. Вот и говори.

Мартин почувствовал разочарование — он-то в мечтах видел куда большую сумму, — но успокоил себя мыслью, что отец, конечно, не сказал ему всей правды, и денег у него гораздо, гораздо больше, по крайней мере в два, в три раза больше. И, отмахнувшись досадливо от одноногого продавца селедок, который остановился возле них со своей бадейкой, Мартин сказал, как бы размышляя, что сам давно уже ломает над этим голову, но долго не мог придумать наиболее выгодного решения. Купить драгоценности, жемчуг или дорогие оригиналы картин? Это неплохое помещение капитала, если только кто понимает в товаре, но он, Мартин, в таком товаре не разбирается вовсе, и отец, надо полагать, тоже. Заметив на лице отца, наполовину скрытом за пенной кружкой пива, выражение внимания и даже удивления, Мартин продолжал уже с большей уверенностью:

— Или, может, купить недвижимость, какой-нибудь дом? Это бы хорошо, только я пока что ничего подходящего не нашел.

— Он не нашел ничего подходящего! — вскричал отец, всплеснув руками. — Да разве ты искал?

— Искал, — смело ответил Мартин, ибо в восклицании батюшки слышалось скорее веселое изумление, чем гнев. — Я даже откликнулся на несколько объявлений в газетах и сам поместил два объявления.

— Что ты городишь! — Батюшка был сражен. — Ты хотел купить дом?

— Нет. Моих пятидесяти гульденов не хватит на такую покупку. Но я рассчитывал, что если найду бесспорно выгодный объект, то мне, быть может, удастся уговорить вас приобрести его.

Музыка прекратилась; арфистка в белом одеянии с золотой каймой встала и пошла от стола к столу с тарелочкой в руке.