Браки по расчету - [145]
Лиза, подавляя плач, обошла Мартина, глядевшего на нее волком, и бочком, как бы желая сделаться как можно тоньше, проскользнула в спальню, где было приготовлено супружеское ложе для Мартина и Валентины.
— Как ты себя ведешь, скажи на милость? — накинулась на Лизу Валентина, едва закрыв за собой дверь. — Коли уж чего натворила — а вижу, так оно и есть, — неужели надо всем показывать? Ну, не реви да рассказывай. Стало быть, Борн вернулся, и что дальше?
Лиза опустилась на краешек кровати, по-деревенски пахнущей майораном и немножко плесенью, оперлась на расписную деревянную спинку.
— Да я и не разговаривала с Борном, — прошептала она.
Постепенно, подстегиваемая грубоватой воркотней Валентины, которой приходилось клещами вытаскивать каждое слово, Лиза поведала о несчастье, постигшем ее сегодня, об ужасе, пережитом ею, что и побудило ее, не размышляя, надеть шляпку, схватить муфту и бежать к ближайшей бирже извозчиков, чтобы прямиком помчаться на Сеноважную площадь; она думала, что скорее застанет Валентину там, а не дома, на Жемчужной улице. И когда ей сказали, что пани-мама уехала в Рокицаны, Лиза, не колеблясь, отправилась на Смиховский вокзал. И вот она тут вся как есть, со своей бедой, со своим отчаянием, и просит Валентину помочь, посоветовать или что-нибудь с ней сделать, что угодно, а ей уже все равно, и она не знает, как быть.
Но что же произошло-то? Ах, это так ужасно, что и не расскажешь. Борн всегда подписывал ее счета, ее записи расходов по хозяйству, ставил под ними свой шифр «ЯБ», маменька ведь помнит еще, как Лиза на это жаловалась? Так вот, сегодня вдруг возвращается Борн из тюрьмы. Лиза и не ждала его, и вообще никакой осторожности не соблюдала, с первого ноября ушла от нее кухарка и горничная, дома были только Миша да Аннерль, а Аннерль не знает чешского языка. А она, Лиза, в последние годы писала свой дневник по-чешски…
— Какой дневник? Говори по порядку, толком! При чем тут какой-то дневник? — перебила ее пани Валентина.
— Дневник… — повторила Лиза и заплакала. — Я веду дневник и поверяю ему… самое свое интимное… И этот дневник я оставила на своем столике. Никогда я этого не делаю, всегда прячу под бельем, вот только теперь… И когда я сегодня пришла домой и Аннерль сказала, что Борн вернулся и сразу опять куда-то ушел, моя первая мысль была: дневник! Лечу в комнату, а сама чуть в обморок не падаю, до сих пор удивляюсь, как это я не упала в обморок. И вот на той страничке, где была моя последняя запись, было написано…
— «ЯБ», — догадалась Валентина, и Лиза кивнула и отчаянно зарыдала.
— А в дневнике-то было что записано, дура ты набитая?
— Все, — прорыдала Лиза, — все, что делалось в моем сердце. И о том, как противна мне стала его подпись, это самое «ЯБ», тоже я записала. Как один раз мне приснилось, будто я в этих буквах запуталась, а они — мохнатые…
— Это чепуха, — сказала Валентина. — Я и то бы не удивилась, кабы тебе эти буквы опротивели и снились по ночам. Да только ты ведь в дневник-то свой и похуже вещи записывала. Изменяла ведь ты Борну, верно? С кем?
— Вы его не знаете, маменька, но это не обычная измена, не подумайте, что я уж такая испорченная! — бормотала Лиза. — Если б знали вы, как изменилась моя жизнь с той поры, как я с ним сблизилась! Как открылись мои глаза! Он ввел меня в новый, неведомый мир, в мир духов…
— Ты говори дело, а то, смотри, влеплю пару горячих, — сказала Валентина, опускаясь на стул возле кровати. Только не волноваться, сберечь спокойствие, чтоб ребенку не повредить. Ноги у Валентины ныли, перед глазами плавали круги. В спальне было холодно, ветер сотрясал раму окна, бросал в стекло пригоршни мокрого снега.
— Я, маменька, ходила вызывать духов, и в Пльзени и в Праге, и Борн меня поддерживал, говорил, что он даже рад, что у меня появился какой-то интерес, я что-то делаю, и лучше уж вызывать духов, чем валяться в постели, это-де самое что ни на есть худшее. Он ходил к своим патриотам, я к спиритам, и все шло очень хорошо. И надо же, чтобы так получилось! Пока Борн был в тюрьме, я забыла о всякой осторожности. Думала, он не скоро выберется.
Боже, неужели это моя вина? — с ужасом думала меж тем Валентина. Быть может, я дурно воспитала ее, но не настолько же, что она вышла такая испорченная! Такому я ее не учила! Неужели и мое дитя, мое родное дитя может когда-нибудь сделаться такой тварью, как эта? Но разве не была Лиза милой, сладкой девочкой, когда была маленькая? Значит, все же это — моя вина? Нет и нет! Я свой долг по отношению к ней выполнила, я не учила ее лгать и обманывать, и следила я за ней более чем достаточно, а за Борна выдала по ее желанию!
— Четыре года ты меня вроде и знать не знаешь, четыре года я будто и не существую для тебя, — тихо и зло заговорила Валентина, — а теперь, как пришла беда, ко мне прилетела. Вспомнила вдруг обо мне. Почему ты пришла ко мне? Какое мне дело до того, что ты натворила? Я-то тут при чем? Вот я об лавке Борновой заботилась, как о своей, ломаного гроша мне это не принесло, а теперь что же, мне еще о жене его заботиться? Я тебе, Лиза, лучшие годы мои отдала, а теперь хочу наконец и для себя пожить. Ты что задумала? Уж не хочешь ли вернуться ко мне и сесть мне на шею? На это, доченька, не рассчитывай: времена не те уже, и дорожки наши разошлись — нынче у меня у самой ребенок будет.
Действие историко-приключенческих романов чешского писателя Владимира Неффа (1909—1983) происходит в XVI—XVII вв. в Чехии, Италии, Турции… Похождения главного героя Петра Куканя, которому дано все — ум, здоровье, красота, любовь женщин, — можно было бы назвать «удивительными приключениями хорошего человека».В романах В. Неффа, которые не являются строго документальными, веселое, комедийное начало соседствует с серьезным, как во всяком авантюрном романе, рассчитанном на широкого читателя.
Трилогия Владимира Неффа (1909—1983) — известного чешского писателя — историко-приключенческие романы, которые не являются строго документальными, веселое, комедийное начало соседствует с элементами фантастики. Главный герой трилогии — Петр Кукань, наделенный всеми мыслимыми качествами: здоровьем, умом, красотой, смелостью, успехом у женщин.Роман «У королев не бывает ног» (1973) — первая книга о приключениях Куканя. Действие происходит в конце XVI — начале XVII века в правление Рудольфа II в Чехии и Италии.
Трилогия Владимира Неффа (1909—1983) — известного чешского писателя — историко-приключенческие романы, которые не являются строго документальными, веселое, комедийное начало соседствует с элементами фантастики. Главный герой трилогии — Петр Кукань, наделенный всеми мыслимыми качествами: здоровьем, умом, красотой, смелостью, успехом у женщин.«Прекрасная чародейка» (1979) завершает похождения Петра Куканя. Действие романа происходит во время тридцатилетней войны (1618—1648). Кукань становится узником замка на острове Иф.
Роман «Испорченная кровь» — третья часть эпопеи Владимира Неффа об исторических судьбах чешской буржуазии. В романе, время действия которого датируется 1880–1890 годами, писатель подводит некоторые итоги пройденного его героями пути. Так, гибнет Недобыл — наиболее яркий представитель некогда могущественной чешской буржуазии. Переживает агонию и когда-то процветавшая фирма коммерсанта Борна. Кончает самоубийством старший сын этого видного «патриота» — Миша, ставший полицейским доносчиком и шпионом; в семье Борна, так же как и в семье Недобыла, ощутимо дает себя знать распад, вырождение.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Генерал К. Сахаров закончил Оренбургский кадетский корпус, Николаевское инженерное училище и академию Генерального штаба. Георгиевский кавалер, участвовал в Русско-японской и Первой мировой войнах. Дважды был арестован: первый раз за участие в корниловском мятеже; второй раз за попытку пробраться в Добровольческую армию. После второго ареста бежал. В Белом движении сделал блистательную карьеру, пиком которой стало звание генерал-лейтенанта и должность командующего Восточным фронтом. Однако отношение генералов Белой Сибири к Сахарову было довольно критическое.
Исторический роман Акакия Белиашвили "Бесики" отражает одну из самых трагических эпох истории Грузии — вторую половину XVIII века. Грузинский народ, обессиленный кровопролитными войнами с персидскими и турецкими захватчиками, нашёл единственную возможность спасти национальное существование в дружбе с Россией.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.