Брак по-американски - [23]

Надеюсь, ты не расстроилась, что я ему написал. Я доверял твоему отцу с того дня, как мистер Д. пригласил меня в ваш огромный дом (он мне до сих пор представляется плавучей базой) – мы с тобой тогда только присматривались друг к другу. Помню тот день как сейчас. Было очень холодно, но твой отец повел меня на открытую террасу. Я ужасно замерз, но не хотел выставить себя идиотом. Я уже собирался рассказать ему, что у меня серьезные намерения, но он вообще не стал о тебе говорить. Мы пришли, я сел на лавочку, и он тут же начал крутить косяк! С ума сойти. «Мне казалось, что я попал в «Скрытую камеру». А твой отец сказал: «Не прикидывайся, будто не куришь. Я все по глазам вижу», – и достал длинную каминную зажигалку. Она вспыхнула так, что едва не спалила мне брови. Я затянулся и почувствовал, что вот теперь меня приняли в семью.

Селестия, ты знаешь мое отношение к отцам. И пишу я именно поэтому. Сначала я снова хотел просить тебя приехать. Но, во-первых, я устал просить. Ты приедешь ко мне тогда, когда ты ко мне приедешь. Вот на что в своем письме намекал твой отец. Ты уже взрослая, и никто не может заставлять тебя делать то, что ты не хочешь (как будто я об этом не знал).

Я пишу тебе сейчас потому, что кое-что случилось и я совсем запутался. Я знаю: ты, выражаясь словами твоего отца, взяла «перерыв». Но то, что я недавно узнал, не дает мне покоя. Я должен рассказать об этом хоть кому-то, а такое я могу доверить только тебе, Джорджия.

Помнишь наш последний день, когда я отнес тебя к ручью и мы сидели, слушая музыку моста? Я еще тогда хотел рассказать тебе, что Рой-старший мне не родной отец. В ту минуту у меня сдали нервы, но рано или поздно я должен был решиться. Нечестно планировать детей, когда у тебя за спиной спрятан генетический кот в мешке, а твоя жена об этом не знает. Я хотел поступить правильно, хотя понимал, что должен был рассказать тебе об этом еще до свадьбы. Я пытался несколько раз, но так и не смог выдавить из себя эти слова. В результате мы из-за этого сильно поругались, что и привело к моим нынешним трудностям. Хоть я и извинился перед тобой за то, что не рассказал тебе обо всем раньше, только сейчас я понял, каково это – думать, что знаешь человека, и обнаружить, что на самом деле совсем его не знаешь.

Прости мне эту избитую фразу, но лучше сядь. И налей себе бокал вина, потому что сейчас у тебя глаза вылезут из орбит. Мой родной отец не только оказался в той же самой тюрьме, но он сидит со мной в одной камере, и это Уолтер, Гетто Йода.

Вот как я узнал. Ты уже знаешь, что такой образованный парень, как я, в тюрьме просто нарасхват. Я пишу письма, разбираюсь в документах, немного играю в тюремного юриста. «Немного» это немного, но у меня получается лучше, чем у большинства (применяю свое образование. Спасибо, Морхауз, Бенни Мейз[28] мной бы гордился). В общем, я выполнял одно поручение для Уолтера и наткнулся на анкету в его личном деле. И там наверху листа было напечатано его полное имя: Отаниель Уолтер Дженкинс. Сейчас такое имя носит только один человек в мире, но раньше их было два. До того, как Рой-старший дал мне свое имя, меня звали Отаниель Уолтер Дженкинс II. Наверное, мама оставила мне его второе имя ради памяти.

Когда я увидел анкету, я сразу понял, что это он. Помнишь, он мне сказал, что «кривоногим парням надо держаться вместе»? И посмотрел, как я отреагирую. Я и не обратил на это внимания, а ведь он тогда имел в виду наше кровное сходство. Знаешь, все называют его моим батей, но я списывал это на какой-то тюремный бред. Люди тут заводят семьи, а Уолтер и вправду заботился обо мне, как о родном сыне.

Сделаю отступление. Вот что мне рассказывала Оливия. Она выпустилась из старшей школы в Оклахоме и запрыгнула в междугородний автобус, направляясь в Новый Орлеан – в школе она ходила на курсы машинописи и решила устроиться секретаршей. Но в пути ей встретился мой биологический отец, и дорога завела ее в маленький городок под названием Новая Иберия. Ей не было семнадцати, а ему было за тридцать.

Он не был женат, но детей наплодил немало, и Оливия меня предупредила, что я должен быть настороже с девушками из Луизианы, Миссисипи или восточного Техаса (когда она перечисляла, я представлял, как мой отец осеменяет штат за штатом, словно Джонни Эпплсид[29]). Короче говоря, он сбежал и оставил ее с ребенком и без денег. Но Оливия не собиралась сдаваться. Она осталась в Новой Иберии и, когда уже была на сносях, отправилась на поиски своего мужчины. Она ходила по городу, выставив вперед круглый живот, до тех пор пока сердобольные старушки не поведали ей все, что знали (а знали они мало). Наконец, в лавке у мясника ей сказали, что он работает на бумажной фабрике в Ило (мама говорит, она должна была сразу заподозрить ложь, ведь они произнесли слово работает). Когда она приехала в Ило, Уолтера и след простыл. Но здесь ей повстречались три главных, как она говорит, вещи в жизни каждой женщины: Иисус, работа и муж.

Больше от Оливии я никаких историй не требовал. Мне хватало того, что она рассказала, у меня был Рой-старший, и все в Ило звали меня Роем-младшим. Зачем же мне было гоняться за каким-то ветрогоном?