Брак по-американски - [18]

За луковицу я написал большое письмо для девушки одного парня: сначала он ее страстно клеил, а потом просил денег. Уговор был, что, если она пошлет деньги, он даст мне луковицу. Я, конечно, поделился с Уолтером, – он свел нас и сработал как брокер. Видела бы ты мою награду. Если бы Горбун из «Нотр- Дам» превратился в овощ, он бы стал именно моей гнилой луковицей. Наверное, ты и не очень хочешь знать, что мы c Уолтером в тот вечер приготовили, но вдруг тебе будет интересно. Это что-то вроде рагу из лапши быстрого приготовления. Надо раскрошить туда кукурузные чипсы, венские сосиски и все смешать. Каждый скидывает свою еду, какая есть, а когда блюдо готово, все делится поровну. Готовил Уолтер. Знаю, звучит не очень, но на самом деле на вкус неплохо.

Еще бумажные письма мне нравятся потому, что их можно писать ночью. Жаль, что сейчас мало кто ценит старомодную переписку, а то я открыл бы тут маленький бизнес. Но люди с воли редко отвечают на бумажные письма, а весь смысл письма состоит в том, чтобы получить что-то в ответ. В интернете все по-другому. Ты почти наверняка получишь ответ, хоть и короткий. Ты всегда отвечаешь на мои письма, и знай, что я это очень ценю.

Пришли, пожалуйста, мне свои фотографии. Я хочу старые и парочку новых.

С любовью,

Рой

Дорогой Рой,

Я получила твое письмо вчера, а ты получил мое? Как и обещала, высылаю фотографии. Они были сделаны еще при тебе, ты их узнаешь. Поверить не могу, какая я была стройная. Раз ты просил, высылаю несколько новых снимков. Андре сейчас увлекся фотографией, поэтому фото такие замысловатые и серьезные. Увольняться он пока не думает, но мне кажется, снимает он неплохо. Наверное, это все из-за его новой девушки – ей двадцать один год, и она считает, что на жизнь можно зарабатывать документальными фильмами. (Кто бы говорил. Мне уже за тридцать, и я зарабатываю куклами.) Кроме того, если Дре доволен, то я только за, а он, судя по всему, втрескался по уши. Но двадцать один год? Рядом с ней я чувствую себя старухой.

Раз уж зашла речь о старости: фотографии. Ты заметишь, что я поправилась. Мама и папа оба такие стройные, наверное, какой-то рецессивный ген подкрался ко мне сзади и шлепнул по заднице. Но я сама виновата – шью как сумасшедшая, весь день сижу. Но у меня столько заказов!

Накопилась уже критическая масса кукол, и я приняла решение внести предоплату за новое помещение. Все выглядит не так, как в твоем воображении – то был скорее бутик, нежели магазин кукол. Представь себе место, где продаются дорогущие игрушки, но дешевенькое искусство. Надо признаться, мне радостно видеть, как хорошенькая чернокожая девочка берет такую же, как и она сама, куклу, обнимает ее и целует. Когда куклу в деревянном ящике уносит коллекционер, я испытываю совсем другие чувства.

Иногда мне начинает казаться, что я поступилась принципами. Занимаюсь искусством, но не Искусством.

Посмотри-ка, я переживаю, что выйду в тираж, у меня даже нет кассы.

Раз уж зашла речь о деньгах, думаю, ты догадываешься, что я напишу дальше. В меня вложился один-единственный инвестор, и это мой отец. Он потратил уйму денег, поэтому все документы мы оформили на него. Но мне пришлось напомнить ему, что партнер без права голоса должен помалкивать. Он хотел написать на вывеске «Пупсы» вместо Poupées[21], чтобы покупателю было понятней. (Ха! Нет.)

Я знаю, мы хотели все сделать сами, без посторонней помощи, но всякое бывает, и, ко всему прочему, мои родители правда хотят мне помочь. Если я буду отстаивать свою независимость, лучше от этого никому не будет. Мы с папой уже сходили в банк, поговорили с брокером по недвижимости. Если все пойдет как запланировано, Poupées откроются через шесть месяцев. Мы мечтали не совсем об этом, но о чем-то вроде. Папа говорит, я могу «поднять нормально денег».

Ладно, вернусь к фотографиям. Все время меняю тему потому, что на самом деле мне не нравится, как я на них получилась. Они слишком откровенные. Понимаешь, что я имею в виду?

Именно это мне и нравится в работах Дре, но только до тех пор, пока он снимает кого-то другого. Он сфотографировал папу, и в морщинах у него на лбу читаются все последние пятьдесят лет папиной жизни: детство в Алабаме, отцовство, внезапное богатство, как в книгах Горацио Элджера[22] (папе его портрет тоже не нравится, но снимок просто потрясающий).

Фотографии, которые я посылаю, проходят по категории для широкой аудитории, и ты можешь показывать их остальным, но, когда я смотрю на снимки, мне не хочется, чтобы их видел кто-то еще. Если захочешь, покажи друзьям старые фото.

Пожалуйста, передай Уолтеру привет и скажи, что я хотела бы с ним встретиться. Кажется, он хороший человек. У него есть дети? Если хочешь, я могу выслать ему немного денег. Мне не по себе от мысли, что в тюрьме люди оказываются лишены самых привычных вещей. Можно послать деньги от имени Андре, если ты хочешь, чтобы все было анонимно. Я знаю, насколько порой может быть уязвима чужая гордость. Сделаем так, как ты считаешь нужным.

Твоя Селестия

Дорогая Джорджия,

Ты – величайший дар моей жизни. Я скучаю по тебе, даже по той дурацкой шапочке для сна, которая мне так не нравилась. Скучаю по твоей еде, по идеальной фигуре. Скучаю по твоим настоящим волосам. И больше всего я скучаю по тому, как ты поешь.