Божественная шкатулка - [8]

Неожиданно помещение наполнил жуткий пронзительный клекот. Он до боли резал слух, и я поспешил зажать руками уши. Но тщетно! Птичий крик не сделался тише ни на йоту. Казалось, будто он острыми иглами вонзается мне в мозг. Стая людей-птиц опустилась ниже, и теперь они кружились на уровне моих глаз. Птица Синдия издала громкий крик, перекрывший крики других людей-воронов, и взлетела с подиума. Взмыв вверх над остальными своими сородичами, она затем камнем рухнула вниз и приземлилась прямо передо мной. Интересно, каким образом этот ритуал поможет воскресить воспоминания? В следующее мгновение с моих уст сорвались слова молитв, забытые еще в далеком детстве.

Кольцо круживших вокруг меня птиц сомкнулось еще плотнее. Ворон Синдия накрыла меня своими крыльями. Наступила темнота, описать которую просто невозможно. Достаточно лишь сказать, что по сравнению с этим кромешным мраком обычная темнота показалась бы мне ослепительным светом. Я почувствовал, что поднимаюсь в воздух, явственно ощущая, что меня никто не поддерживает – ни руками, ни крыльями. Я, должно быть, оказался на высоте не менее пятисот метров, однако не испытывал никакого головокружения.

Где-то в глубине моего разума мерцал еле различимый язычок пламени. Мерцал, несомненно, там, ибо я видел его не глазами, а скорее мысленно. Вскоре он сделался ярче и сильнее, и через долю секунды в самой его середине мне открылось все то, что я когда-либо видел, думал или чувствовал – от пребывания в материнской утробе до птиц-людей в Нантском храме.

Мои родители, брат-близнец Тайю, который, по словам отца, давным-давно умер, девушки и женщины, которых я когда-то страстно желал, темные делишки, какие я когда-либо обстряпывал, все то зло, которое люди причинили мне, – вся моя жизнь лежала передо мной, как дымящееся кушанье на тарелке. А потом все это куда-то неожиданно исчезло – за исключением внутреннего убранства стен гостиницы «Рыжий пес», фантастического запаха пищи, доносившегося с кухни, и возникшего передо мной образа аппетитной красотки Лоны.

Да, я действительно оказался в прошлом! Это были далеко не худшие в моей жизни дни. В ту пору в моем кошельке звенели монеты, на меня гроздьями вешались очаровательные юные создания, а мужчины – деятели искусства и торговли – искали моей благосклонности. В те дни я торговал драгоценными камнями, и ни у кого в этом подлунном мире не было столь радостной, прекрасной жизни и славной репутации, как у меня.

Ах, Лона! Она исчезла из моей жизни вместе со всеми моими драгоценностями. После того, как со мной беспощадно разделались судьи, ее муж – торговец мануфактурой по имени Йоток – покончил с моим прекрасным домом и всем моим имуществом и товаром, а потом они оба – и он, и она – покончили друг с другом. Я умудрился выкарабкаться из всей этой истории без гроша в кармане. Правда, мне также довелось отведать палаческого кнута во время публичной порки у позорного столба на людной площади Заксоса.

Впрочем, довольно обо мне. Вы только взгляните на нее. Взгляните на красотку Лону, на ее грудь, готовую разорвать кружева и вырваться на волю. На огненно-рыжие волосы, обрамляющие аппетитную молочно-белую шейку. Разве можно винить меня в том, что, находясь в обществе Лоны, я не удосужился запомнить какого-то там нищего, просившего милостыню. Не сводя глаз с Лоны, я тогда потянулся за кошельком и извлек несколько монет – только ради того, чтобы этот попрошайка больше не докучал мне. Я даже не соизволил пересчитать их и не посмотрел, какого они достоинства. Десять золотых рилов в ту пору были для меня сущим пустяком. Конечно, после того, как Лона, Йоток и заплечных дел мастер расправились со мной, я был вынужден считать каждый грош. Но ведь она такая красавица, согласитесь.

– Да, она была хороша собой.

Я открыл глаза и увидел, что снова нахожусь в Нантском храме. Передо мной стояла Синдия. Никаких перьев – она уже успела одеться. Одеяние жрицы отличалось простотой – светло-голубое платье с накинутой поверх синей мантией, служившей чем-то вроде вуали. Под мышкой она держала узелок – нечто завернутое в кусок белой ткани. На полу возле ног женщины стояла деревянная шкатулка с четырьмя ящичками-отделениями. Свободной рукой Синдия указала на нее.

– Это то самое наследство, Корвас, которое оставил вам благодарный Олассар.

Я стыдливо покачал головой.

– Моя великая щедрость, – усмехнулся я с отвращением, – я и рассчитывать не мог на ответную благодарность. Деньги тогда для меня ничего не значили. Я вообще не достоин никакой благодарности.

– Послушайте, Корвас, в тот день все ваше существо было охвачено огнем похоти, но вы инстинктивно откликнулись на зов о помощи, с которым к вам обратился Олассар. Другой человек, оказавшийся в подобной ситуации, на вашем месте просто оттолкнул бы руку просящего.

– Неужели вы хотите сказать, что я хороший человек?

– Нет, так далеко в своих предположениях я не захожу. – На губах Синдии мелькнула легкая улыбка. – И все же, Корвас, вы человек далеко не пропащий.

– Вы сказали бы то же самое, если бы знали, что я сейчас о вас думаю.

В глазах Синдии мелькнул лукавый огонек.