Божественная комедия. Чистилище - [25]

Шрифт
Интервал

133. Как ель от ветви к ветви до вершины
Сужается, – сужалось это вниз,
Чтоб вверх не смел подняться ни единый.[951]
136. С той стороны, где загражден карниз,[952]
Свергался с гор ключ чистый в блеске света,
И на листву струи его лились.[953]
139. Лишь подошли ко древу два поэта,
Как чья-то речь из листьев раздалась:[954]
– Нужна для вас впредь будет пища эта.[955]
142. Потом: – Мария более пеклась
О честном брачном пире, чем о пище
Для уст своих, молящихся о вас.[956]
145. И не было питья вкусней и чище
Воды для римлянок, и Даниил,[957]
Гнушаясь яств, снискал небес жилище.[958]
148. Блеск золота век первый всюду лил:[959]
Вкус желудей не мнился злом толиким,
И каждый ключ, как нектар, сладок был.
151. Акридами пустынь и медом диким
Креститель ваш питался, чтоб потом
Явиться в мир столь славным и великим,[960] —
154. Как говорит Евангелье о том.[961]

Песнь двадцать третья

Шестой круг: чревоугодники. – Форезе Донати. – Нелла. – Флорентинки.
1. Меж тем как взором я блуждал по кровле
Густой листвы, как любит делать тот,
Кто жизнь свою проводит в пташек ловле,[962] —
4. Мне больший, чем отец, сказал – Вперед![963]
Не трать, мой сын, без пользы ни мгновенья[964]
Из данного нам срока на обход.
7. Я взор и шаг направил, полный рвенья,
К двум мудрецам, что разговор вели
Такой, что забывал я утомленье.[965]
10. Вдруг слышу плач и пение вдали:
«La li a mea» – с тем унылым тоном,
Что слух в восторг и жалость привели.[966]
13. – Кто там поет, отец мой, с тяжким стоном? —
Так я; и вождь: – То тени там поют,
Быть может, долг платя перед законом.[967]
16. Как путники задумчиво идут
И озирают, торопясь, в дороге
Обогнанный им незнакомый люд,[968] —
19. Так молча сонм теней, в мечтах о Боге,
То обогнав, то нагоняя нас,
Нас озирал, но в большей лишь тревоге.[969]
22. Темно и пусто было в ямах глаз,[970]
A в лицах бледность с худобой столь страшной,
Что с черепом вся кожа их срослась.
25. Так, думаю, не высох бесшабашный
Эризихтон, став кожей лишь одной
От голода, когда он съел все брашно.[971]
28. – Вот, – думал я, – сгубившие святой
Ерусалим, средь страшного разгрома
Где склеван был Марией сын родной![972]
31. Без камней перстни – их глаза! Знакомой[973]
Казалась бы в чертах их буква М
Тем, кто в лице людей читает OMO.[974]
34. И кто-б поверил, что в народе сем
Дух яблока и плеск воды прозрачной
Рождал томленье? И кто скажет: чем?
37. Еще дивился я толпе той мрачной, [975]
В полнейшем быв неведенье причин
Их худобы и чахлости невзрачной,[976] —
40. Как вот, в меня уставя из глубин
Ям черепа недвижный взор печальный,[977] —
– Откуда милость мне! – вскричал один,[978]
43. Кто б лик его узнал первоначальный?
Но тотчас я по голосу постиг,[979]
Кого таил тот вид многострадальный.
46. Как будто искра мне зажгла в тот миг[980]
О друге память, и признал я сразу
В немых чертах Форезе добрый лик.[981]
49. – О! не гляди, – молил он, – на проказу,[982]
Покрывшую мне кожу, словно ржа,
Так плоть сожрав, что вид мой страшен глазу!
52. Но, о себе самом мне речь держа,[983]
Кто здесь вожди твои – те души обе,[984]
Мне расскажи, лишь правдой дорожа.
55. – Твой лик, уж мной оплаканный во гробе,[985]
До слез меня еще растрогал раз! —
Сказал я, чуя скорбь в его утробе;
58. Молю ж Творцом, скажи, что сушит вас?[986]
Пока дивлюсь, не жди себе ответа:
Полн дум иных, могу ль начать рассказ?[987]
61. И он в ответ: – Из вечного Совета
Мощь в древо то и в те потоки вод[988]
Нисходит – и от них в нас чахлость эта.
64. И весь поющий тут в слезах народ,
Грех очищая в жажде, в муках глада, —
Грех сластолюбья, – святость познает.[989]
67. Алкать и жаждать мы должны от взгляда
На яблоки, на блеск потоков тех,[990]
Что льются сверху с шумом водопада.[991]
70. И каждый раз, как наш свершится бег?
Мы к новому стремимся мук условью:
Мук – я сказал; сказать бы мне – утех![992]
73. И к дереву спешим мы с той любовью,
С какой Христос шел возопить: «Или!»[993]
Когда Своей Он искупил нас кровью».[994]
76. И я: – Со дня, Форезе, как с земли
Ты перешел в мир лучший – к сим чертогам,
Досель не все еще пять лет прошли.[995]
79. И если там по грешным бресть дорогам
Ты кончил прежде, чем пришла чреда
Благой той скорби, что мирит нас с Богом,[996] —
82. То как проник так скоро ты сюда?
Я мнил тебя там встретить, где годами[997]
Мы платим за греховные года.[998]
85. И он: – Взнесен над прочими кругами
Испить мучений сладкую полынь[999]
Я горькими моей вдовы слезами:
88. Молитвой Неллы, полной благостынь,[1000]
Быв взят с брегов, где души ждут в томленье,
Я мук избег всех остальных твердынь.[1001]
91. И тем щедрей Господь в благоволенье
К моей вдовице, радости моей,
Чем реже зрим мы жен в благотворенье.
94. В Барбаджии Сардинской ведь скромней.[1002]
Стыдливее наряд на женском поле,
Чем в той Барбаджье, где мы жили с ней![1003]
97. О, милый брат мой! Что ж сказать мне боле?
Уже в виду передо мною час
(И ждать уже недалеко дотоле),
100. Когда в церквах дадут с кафедр приказ,
Чтоб запретить бесстыжим флорентинкам
Везде ходить с грудями напоказ.
103. Каким дикаркам или сарацинкам[1004]
Закон потребен, светский иль иной,
Чтоб не таскались нагишом по рынкам?[1005]
106. Но если б знал бесстыдниц легкий рой,

Еще от автора Данте Алигьери
Божественная комедия

«Комедия», ставшая для потомков «божественной книгой» — одно из величайших художественных произведений, какие знает мир. Это энциклопедия знаний «моральных, естественных, философских, богословских», грандиозный синтез феодально-католического мировоззрения и столь же грандиозного прозрения развертывающейся в то время новой культуры. Огромный поэтический гений автора поставил комедию над эпохой, сделал ее достоянием веков.Перевод и примечания Михаила Леонидовича Лозинского.Иллюстрации Гюстова Доре.


Божественная комедия. Ад

«Божественная комедия. Ад» – первая часть шедевральной поэмы великого итальянского поэта эпохи Возрождения Данте Алигьери (итал. Dante Alighieri, 1265 – 1321).*** Заблудившись в дремучем лесу, Данте встречает поэта Вергилия и отправляется с ним в путешествие по загробному миру. И начинается оно с девяти кругов Ада, где поэты встречают всевозможных грешников – обманщиков, воров, насильников, убийц и самоубийц, еретиков, скупцов, чревоугодников и прочих – среди которых узнают многих исторических фигур. Все они страдают от разных мук в зависимости от грехов, но самые страшные – в последнем, девятом кругу, где находятся предатели… Две другие части этого гениального произведения – «Чистилище» и «Рай».


Новая жизнь

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Божественная комедия. Самая полная версия

Настоящее издание посвящается величайшему французскому гравёру, иллюстратору и живописцу Гюставу Доре. Прошло семь столетий со времени создания «Божественной комедии», но и по сей день произведение это является одним из самых читаемых в мире. Гений Данте повергает нас в самое сердце ада человеческой души и постепенно влечет за собой к райским вратам добродетели и радости. Гений Доре ярчайшим образом проявился в знаменитой серии гравюр, иллюстрирующих этот выдающийся памятник эпохи Ренессанса. Доре называют величайшим иллюстратором XIX века за непревзойдённую игру света и тени в его графических работах. В данной книге представлен первый полный русский перевод, выполненный Дмитрием Егоровичем Мином в соответствии со всеми особенностями стихотворного размера подлинника, то есть терцинами.


Божественная комедия. Рай

«Божественная комедия. Рай» – третья часть шедевральной поэмы великого итальянского поэта эпохи Возрождения Данте Алигьери (итал. Dante Alighieri, 1265 – 1321).*** Заблудившись в дремучем лесу, Данте встречает поэта Вергилия, и отправляется с ним в путешествие по загробному миру. Повидав вместе с Вергилием мучения грешников в Аду и Чистилище, Данте в сопровождении своей возлюбленной Беатриче оказывается в Раю. Здесь обитают блаженные, прожившие жизнь достойно, и среди них поэт узнает многих исторических персонажей.


Божественная комедия в цитатах и афоризмах

«Божественная комедия» Данте не только вдохновила Дэна Брауна на создание бестселлера «Инферно», вот уже семьсот лет эта самая таинственная книга за всю историю мировой литературы не дает покоя исследователям. Расшифровать спрятанные в ней символы и аллегории пытаются философы, математики, лингвисты, историки и просто любители тайн. «Божественная комедия» – это огромная поэма, свыше 1000 страниц. В этой книге собраны самые важные, ключевые моменты, которые позволят погрузится в увлекательный сюжет!


Рекомендуем почитать
Песнь о крестовом походе против альбигойцев

Поэма «Песнь о крестовом походе против альбигойцев» (первая пол. XIII в.) — единственный памятник староокситанской литературы, объединивший в себе историческое повествование и эпос. Начатая около 1214 г. клириком Гильемом из Туделы, в 1228 г. поэма была продолжена анонимным поэтом, состоявшим в свите Раймона VII, последнего графа Тулузского. В 1208 г. Папа Иннокентий III призвал баронов и простолюдинов в крестовый поход против альбигойских еретиков, а в 1209 г. армия во главе с папским легатом Арно Амори вступила на цветущие земли юга Франции и принялась беспощадно разорять города и замки, уничтожая всех, кто оказывал сопротивление.


Салернский кодекс здоровья

В IX в. в итальянском городе Салерно возникла корпорация врачей - первая в Западной Европе - не только осуществлявшая лечение больных, но и обучавшая врачебному искусству. Позже она стала известна во всем мире как Салернская врачебная школа. Наибольшего расцвета Салернская школа достигла в XII в. Император Фридрих II дал ей исключительное право присваивать звание врача и запретил заниматься медицинской практикой без соответствующей лицензии этой школы. Обучение продолжалось пять лет, после чего в течение одного года следовала обязательная практическая работа.


О погибели Британии. Фрагменты посланий. Жития Гильды

Издание представляет собой первый полный перевод на русский язык «О погибели Британии» — уникального памятника латинской литературы VI века, своего рода открытого письма святого Гильды к соотечественникам и содержащего рассказ о падении Римской Британии и англосаксонском завоевании, исходящий от автора-бритта, который мог общаться с современниками этих событий. Кроме того, главы, посвященные обличению бриттских королей и клириков, дают ценные сведения о бриттской государственности и церкви VI столетия.


Жизнь Людовика VI Толстого, короля Франции (1108-1137)

Сугерий, аббат Сен-Дени под Парижем (1122-1151) и регент Франции (1147-1149) был одним из значительных политических деятелей средневековой Франции. Современник и соратник короля Людовика VI (1108-1137) на протяжении всего его правления. Сугерий в конце жизни написал биографию-мемуары "Жизнь Людовика VI Толстого" как широкое полотно политической жизни тогдашней Европы, а не только одной Франции. Его произведение отличает очень умеренная религиозность, вдохновляющий патриотизм и удивительная для своего времени объективность изложения."Жизнь…" вошла составной частью в "Большие Французские хроники" - главный свод по истории правления французских королей.


Антология средневековой мысли. Том 1

Антология представляет собой первое, наиболее полное издание богословского и философского наследия западного Средневековья, предпринятое в России, и включает в себя переводы текстов средневековых философов и богословов. Переводы снабжены научным комментарием, биографическим и справочным аппаратом, словарем латинских богословских и философских терминов и понятий, обширной библиографией по каждому автору, портретами и иллюстрациями. Антология раскрывает читателю широкую панораму духовной жизни европейского Средневековья от апологетических и комментаторских текстов до мистических трактатов и охватывает целое тысячелетие (с IV по XIV век)


Робин Гуд

Наряду с легендарным королем Артуром Робин Гуд относится к числу самых популярных героев английского фольклора. В Средневековье вокруг фигуры благородного предводителя лесных разбойников и изгнанника сложился большой цикл замечательных произведений. Полный научный перевод этого цикла впервые предлагается вниманию отечественного читателя. Баллады о Робине создавались на протяжении шести столетий. В них то звучат отголоски рыцарских романов, то проявляется изысканность, присущая стилю барокко, простота же и веселость народного стихотворного текста перемежаются остроумной и тонко продуманной пародией.