Боже, спаси Францию! Наблюдая за парижанами - [100]

На мой неискушенный взгляд, бюст являлся настоящим произведением искусства. Имя «Марианна» было выведено фигурным древним шрифтом от руки. Приглядевшись, можно было разглядеть даже отпечатки пальцев скульптора, умело доводившего свою работу до совершенства. Похоже, эта антикварная вещица была единственной в своем роде. Да, Жан-Мари усердно инвестировал в свою новую политическую карьеру.

Будь я серьезным шантажистом, я бы немедленно схватил бюст и, символично размахивая им в воздухе, как будто ставлю под угрозу будущее Жан-Мари, грозился бы разбить его вдребезги, если мои требования не будут выполнены. Но я довольствовался разглядыванием шедевра с близкого расстояния, хотя и рискнул кончиком пальца коснуться неимоверно упругих сосков Марианны.

— Ты далеко не первый. — Из-за неожиданной реплики Жан-Мари я чуть было не смахнул статую с полки. В роскошной голубой рубашке, но пока еще без галстука, он незаметно появился из соседней комнаты, что была за моей спиной. — Если приглядеться, там, где дотрагивались до ее груди, осталось маленькое — как это по-вашему — темное местечко. Мне кажется, большинство предпочитает правую. — Он самодовольно усмехнулся собственному мастерству в политической сатире. По сравнению с его настроением во время нашего телефонного разговора мой бывший шеф казался куда более веселым. И тут мне пришло в голову, что он мог попросить своего приятеля и по совместительству охранника с функцией взломщика дверей приготовить для меня какую-нибудь особо мучительную смерть, поджидающую меня сразу же за этими дверьми.

Жан-Мари стоял, не сходя с места, и ждал, пока я пересеку гостиную. Потом спешно пожал мне руку, еще раз подчеркивая ту разницу, с какой принимал меня у себя в первый раз. Тогда можно было подумать, что вот-вот в его руках окажутся документы по усыновлению и он объявит меня своим единственным сыном и наследником.

Мы присели на стоящие друг против друга антикварные кресла с позолоченными ручками, и Жан-Мари в процессе нашего пока еще пустого разговора, вытащив из кармана брюк увесистые запонки, начал отворачивать манжеты рубашки — решил сыграть роль «Месье Безразличный».

— Полагаю, теперь в квартире Элоди живет кто-то другой? — сказал я, желая хоть как-то сдвинуть разговор с мертвой точки.

Он пожал плечами. Мертвая точка не подвергалась воздействию.

— Мне просто интересно, Жан-Мари, какое тебе до этого было дело? Ведь я платил за аренду.

Он сделал глубокий вдох, подыскивая слова, которыми можно было бы закрыть эту тему:

— Иногда друг может нуждаться в твоей помощи.

— Понятно.

Значит, это было частью его подготовки к политической карьере. Нужно было оказать кому-то услугу. Может, в помощи нуждался тот самый охранник. Парни из Национального фронта тоже без защиты никуда, ведь значительную часть населения Франции составляют арабы, не особо дружелюбно настроенные по отношению к политикам-расистам.

— Скажи, чем я обязан такой чести — видеть тебя в гостях? — прямо спросил Жан-Мари.

— У меня к тебе просьба.

— О!!!

Мое нахальство вызвало его скептический смех, похожий на тот, что заразил мою команду, когда я имел наглость оклеветать качество французского чая в пакетиках.

— Даже две просьбы, — добавил я.

— Ах! — воскликнул он, прекратив смеяться. В этот момент он снова переключил все внимание на свои запонки. — И какие же?

— Я собираюсь открыть английскую чайную.

— Ого! И кто подбросил тебе эту идею, а? — Он покачал головой, словно был разочарован, но не удивлен таким предательством с моей стороны. — И при чем тут я?

Мне показалось, я уловил в его взгляде мимолетную тревогу.

— Я пришел не за деньгами. Они у меня есть, — сказал я.

— Да. Мои деньги. Я выплатил тебе сумму, равную годовому доходу. К тому же от тебя больше ничего не требуется.

Каким-то необъяснимым образом ему удавалось одновременно выглядеть взбешенным моей неблагодарностью и умиротворенным тем, что я не пришел к нему попрошайничать.

— Но это исключительно твое решение, Жан-Мари, — ничего более не требовать от меня. Ты сам закрыл проект.

— Это война закрыла его. — Он вдруг изменился в лице, натянув маску скорби и печали, очевидно, репетируя подходящее выражение лица для будущих публичных фотографий.

— Да что угодно. Теперь это не имеет значения. Как бы там ни было, денег для запуска проекта у меня достаточно, чего мне не хватает, так это офисных помещений. Поэтому я хочу взять в аренду что-нибудь из купленных тобой площадей. По рыночной цене, конечно.

— Они все заняты обувными магазинами. — Застегнув первую запонку, он принялся за вторую.

— То место, которое я хотел бы арендовать, в настоящий момент свободно. — Это и без меня ему должно было быть известно. — Мне нужен договор на аренду сроком на год с условием, что по истечении года я могу выкупить помещение. Безусловно, по рыночной цене.

Я чувствовал, как шустро работает внутренний калькулятор Жан-Мари, подсчитывая сумму. По лучезарной улыбке на его лице я понял, что, на его взгляд, я недооцениваю свои способности.

— Ты будешь платить мне? Покупать у меня? — с неподдельной радостью в голосе спросил он. Тревога исчезла из его глаз. — После всего того, что между нами произошло? — Он наконец-то покончил с запонками и теперь получал от разговора определенное удовольствие.