Бойня - [60]

Макс Росси поднялся на крыльцо:

– Ула Шёгрен?

Ула присмотрелся. Золотые часы – наверняка стоят как хороший автомобиль.

Он прокашлялся.

– А в чем дело?

– Макс Росси, – незнакомец протянул руку для пожатия, – Партия Здоровья.

Через двадцать минут беседы с ближайшим соратником Юхана Сверда Ула пошел в кухню, достал бутылку виски и постарался потщательнее отмыть два мутных до непрозрачности стакана. Предложение, мягко говоря, подозрительное, но, похоже, речь о деньгах. О больших деньгах. И надо же – этот тип пёрся аж из самого Стокгольма, чтобы его уговорить.

– Глоток виски?

– Нет, спасибо, я за рулем.

– Да, конечно… я заметил, – поспешил сказать Ула, опасаясь подозрений в невнимательности и, как следствие, утраты доверия.

– Итак, самое главное, – с видимым нетерпением сказал Макс Росси. – В этом деле главное – абсолютная конфиденциальность. – Посмотрел на Улу и на всякий случай поправился: – Абсолютная секретность. Никаких вопросов, никаких посещений. Никого не нанимать. Я имею в виду, без нашей рекомендации.

– У меня-то команда была дай бог, – мечтательно сказал Ула. – Но это, как я понял, не…

– Может быть… но только водители. Хорошо, что сказали. Я сообщу, если освободятся места. Нам люди нужны.

– Да… самый старый грузовик – вон он стоит. Остальные забрали.

– Непростые были времена. Для всех.

Ула отхлебнул виски.

– Одного не понимаю. Если ничего не путаю, это же ваша партийная затея – угробить шведское свиноводство? А теперь, значит, вам хутора понадобились?

– Мы никогда не желали зла фермерам, – наставительно произнес Макс Росси. – Не надо слушать, о чем трезвонят медиа. Партия Здоровья заботится о процветании всех отраслей экономики, а сельского хозяйства в особенности. К тому же свинина в больших количествах производится на фабриках…

– На фабриках! – перебил Ула, поднял стакан и со стуком поставил на стол. – На фабриках… Я вот что вам скажу, а я не новичок в этой отрасли. То, что вы там нарешали, – ошибка. Грубая. Люди не хотят с фабрики, люди хотят местную свинину. Свою, шведскую, свеженькую, какую еще наши прадеды поставляли. Откорм, простор… и все такое. На ваших фабриках свиньи рыло поднять не могут.

– Мы сейчас не говорим обо всех людях, – холодно сказал Макс Росси. – И не обсуждаем, чего они хотят и чего не хотят. Мы говорим о вас. А для вас главное, чтобы машинерия заработала. Не так ли? – Он достал из портфеля пачку бумаг. – Речь идет о шести месяцах. Самое большее. Поскольку мы привозим собственный штат, вы лично получаете двойную компенсацию. Освобожденную от налогов.

Ула скептически просмотрел договор, подивился некоторым формулировкам.

– Не похоже на те договора, что я подписывал. Сразу скажу – совсем не похоже.

– А, не обращайте внимания. Формальности. Гарантия безопасности, если хотите. Гарантия, что деньги попадут в нужные руки. – Росси улыбнулся. – Под нужными руками я, как вы наверняка поняли, имею в виду не чьи-нибудь руки, а ваши.

Ула облегченно хохотнул.

– Да… места у нас здесь такие. Простор.

– Не сомневаюсь.

Еще раз просмотрел контракт.

– Вы сказали – без налогов? Я правильно понял?

Макс Росси кивнул и поднял указательный палец:

– Но имейте в виду, будет много ночной работы. Это вы почувствуете очень скоро. Наши парни будут дежурить круглосуточно. А поставки ночью. Вернее, ранним утром, между четырьмя и пятью.

– Тут-то все в порядке. – Ула щелкнул по стакану с остатками виски. – Ранняя пташка клюв набивает, как отец говорил. Здесь-то мы с петухами встаем, а проспал петух – так и раньше.

– И еще одно. Вы отвечаете за хутор только формально. На бумаге, так сказать. Всю работу будут делать мои парни.

– То есть мне ничего разгребать не придется, так я понял?

– Именно так. – Росси положил руку на контракт и пристально посмотрел Уле в глаза. – Имейте в виду, Ула, дело чрезвычайно щекотливое. Как я уже сказал, речь идет о заразной болезни, распространению которой мы должны всеми силами помешать. Опасная, между прочим, история. На кону государственная безопасность.

Ула Шёгрен посмотрел на Росси с уважением.

– Вам ни во что не надо вмешиваться. Наши парни отвечают за все. Только так мы сможем избежать распространения болезни. Дело обстоит хуже, чем мы предполагали. Поэтому, хоть и с некоторым опозданием, принимаем все меры безопасности.

– Да уж… поговаривают, дело плохо.

– Два миллиметра до катастрофы. Два! У нас нет другого выхода, кроме решительной санации. Но, разумеется, данная информация абсолютно конфиденциальна. – На этот раз Росси произнес замысловатое слово без тени сомнения в понятливости Улы. – Вы можете легко представить, какую панику вызовет любая утечка.

– Утечка? – растерянно переспросил Ула.

– Любая. У вас, кажется, двое сыновей, Ула?

– Да, но они… не здесь они. В Стокгольме.

– А что бы вы сказали, если бы вам дали возможность вновь учредить семейное предприятие? Как в старые добрые времена, а?

– Это когда? Вы же сказали – шесть месяцев.

– Да, сказал. Но имейте в виду: когда мы победим эпидемию, настанут новые времена. Мелкие предприниматели получат новые, невиданные возможности. Мы снизим налоги, ваши ребята вернутся в родной дом. Купите сорок-пятьдесят поросят. Вы совершенно правы, на сегодняшний день ничего местного не найти. Все централизовано, малым предприятиям конкуренция не под силу. Но льготы, налоговая политика… все пойдет как по маслу.