Боярский эндшпиль - [16]

– Ждать не будем. Все равно на месте осматриваться, так что давай, Марк, держись за нами. Иосиф, ты подожди остальных, от них все равно вначале никакой помощи не будет, и выдвигайтесь, как сможете. А Митрия с собой возьмем, будет с тобой связь держать. Он что, опять спит?

– Вы не обращайте внимания, как до дела дойдет, шустрее нас с вами будет, надежный человек, – Лапник похлопал по плечу уютно сопевшего Косолапова, вылез из повозки, запахнул поплотнее тулуп.

– Думаю, вчетвером управимся на первое время, – Тятьев кивнул, побежал к своему пепелацу, тронулся.

Без аутсайдеров дело пошло живее, мы разогнались до сорока километров в час, не меньше. Заснеженная дорога, хорошо укатанная и расчищенная, легко ложилась под обтянутые цепями колеса повозки, сыскной дьяк проснулся и молча смотрел в окно, не донимая меня беседами, так что я спокойно наслаждался видами русской природы. Солнце уже чуть поднялось над горизонтом, освещая бескрайние леса и равнины. Буквально через пять километров от перекрестка мы въехали в лес, дорога стала петлять, по холмистой местности повозки то замедляли ход, поднимаясь, то разгонялись вниз под горку, приходилось следить, чтобы вот так не вылететь куда-нибудь в целину.

Но обошлось, хотя экстремальное вождение – не мой конек. Одну бы мою знакомую сюда, отмороженную на всю голову, вот уж она любила гонять по любой трассе на своем «Лансер-Эволюшн». Хотя что это я ее уже второй раз за неделю вспоминаю, не к добру это.

Лес, сначала перемежаемый вырубками, становился все гуще, пока не превратился в непролазную чащу. По моему внутреннему таймеру, мы ехали уже больше часа, а по карте – практически приехали, не больше двух километров осталось. И точно, повозка Тятьева начала притормаживать и окончательно остановилась перед развилкой. Основная дорога уходила чуть правее, а влево шла накатанная колея. Из окошка повозки боярина высунулась рука, махнула в нужную сторону, и мы тихонько тронулись по узкой дорожке, уходившей прямо в чащу.

По проминающемуся насту скорость никак не получалось держать больше десяти километров в час, по бокам узкой дороги возвышались отвалы снега высотой почти в два метра, вроде и зима не слишком щедрой на осадки была, а вон сколько нападало. По дороге явно часто ездили, но могу вот точно сказать – Косолапов тот проезд боковой даже не заметил, только когда мы уже въехали на него, удивленно уставился в окно. Да и мне показалось, что какие-то всполохи пошли по развилке, стоило нам свернуть.

Но Тятьев пер напролом, так что мне ничего не оставалось, как ехать за ним след в след. В таком темпе, а насчет десяти километров я погорячился, передняя повозка то и дело притормаживала, мы не то что за полчаса – за час до места не добрались бы. Но тут узкая колея закончилась, мы выехали на поляну диаметром не меньше полусотни метров, укатанную, словно каток по ней прошел. На первый взгляд, дальше дороги не было, повозка колдовского приказа остановилась, оба стольничих вылезли на свежий воздух. Ну и я тоже, а вот Косолапов остался сидеть в повозке, закрыв глаза, видимо, опять сморило сыскного, укачало. Да и толку от него пока мало было, пусть человек отдохнет.

Тятьев что-то объяснял Хилкову, тот кивал головой, соглашаясь, и показывал рукой вправо. Увидев, что я тоже вылез на свежий воздух, Хилков помахал мне рукой.

– Марк, иди сюда. И давай без церемоний, договорились? Меня можешь звать просто – Олег, ну а с Севером вы давно знакомы, да?

Тятьев кисло поморщился, но кивнул. Еще бы, лучшие друзья.

– Вот и хорошо. Мы, когда поворачивали сюда, нить пересекли колдовскую, ход этот она загораживает, чтоб чужие не совались. Заметил что?

– Всполохи, – ответил я. – Оранжевые, словно какая-то сигнальная метка стояла.

– Вот и мы увидели. Но что странно, от сигнальных меток линия обычно идет, почти незаметная, где-то тут должна быть, сможешь найти? Север говорит, у тебя талант к таким делам.

Я пожал плечами, мол, если смогу, найду, и вернулся к тому месту, где мы выехали на поляну. Снег пружинил под ногами, но не проваливался, так что идти было легко.

Внимательно осмотрел все вокруг, если линия, то она должна идти по ходу движения, просто так подать знак, что кто-то пересек границу не слишком информативно, а вот отследить, где в настоящий момент нарушитель находится – это было бы логично. Несколько раз прошел туда-сюда, под внимательным взглядом Хилкова и насмешливым – Тятьева, и все без толку. Уже было отчаявшись, поднял голову вверх и увидел ее.

Метрах в трех над дорогой шла еле заметная красная нить. На грани восприятия видимая. Не будь солнца, на котором она смотрелась тоненькой царапиной, так и осталась бы незамеченной.

– Что-то разглядел? – Хилков быстро подошел ко мне, поднял голову. – Видишь что?

– Красная нить, очень тонкая, – показал я рукой. – Еле видна, лучше на солнце смотреть.

– Нет, не вижу, – Хилков пригляделся, покачал головой. – Север, может, ты?

Тятьев нехотя подошел, уставился на солнце. Он смотрел в ту же точку, что и я, но явно ничего не видел.

– Ничего не напутал? – спросил он, не дожидаясь ответа, полез в карман, вытащил монокль на длинной ручке, украшенной самоцветами, с квадратным окуляром и толстым, словно линза от лупы, стеклом. Приложил к глазу, поморщившись, тут же убрал от лица.