Бой тигров в долине. Том 2 - [46]

Может, оперативники плохо сработали? Схалтурили? Надежда Игоревна подумала о том, что Дзюба ей нравится, а Колосенцев – нет. Она даже как-то звонила их начальнику и просила попридержать Геннадия, чтобы он не испортил Ромчика. Начальник тогда начал орать, что Генка его лучший опер, толковый, хваткий и очень исполнительный. А Рыженко ему пыталась объяснить, что он именно исполнитель, что у него нет творческого, креативного начала и не работает фантазия. И вообще, ему скучно, ему работа не интересна. А из Романа при правильном подходе, если не подрезать ему крылья, выйдет гениальный сыскарь. Но начальник ее не понял, Колосенцева не придержал, и тот так и продолжает издеваться над рыжим Ромчиком.

Но как же все-таки поступить с адвокатом? Надежда Игоревна привыкла к тому, что защитник всегда является противником следователя, это нормально, это естественно, для того и придумана состязательность в уголовном процессе. Но теперь-то получается, что они с адвокатом пришли к единому мнению: Аверкина невиновна. При этом у следователя есть еще и оперативная информация, которая это подтверждает, а у адвоката такой информации нет. Сказать ему? Или промолчать? Конечно, он поступил по-свински, когда воспользовался ее растерянностью и профессиональными ошибками, вызванными стрессом и горем, но, в конце концов, и он сам оказался жестоко наказан. Может быть, его горе было даже сильнее, чем ее. Рыженко попыталась представить себе, что ее Ленку убили, и в глазах от этой мысли сразу потемнело. Да, ему, пожалуй, было намного хуже. И ведь он сам признался, что жизнь его щадила и до убийства дочери он вообще не знал настоящих утрат. Разве мог он понять, что творилось год назад с Надеждой Игоревной? Да, он знал, что ее муж погиб, не мог не знать, потому что дело на короткий период передавали другому следователю, и адвокат обязательно был поставлен об этом в известность, равно как и о причинах временной замены следователя. Знать-то знал, а вот понимать ее состояние и сочувствовать ему он вряд ли мог. Так стоит ли держать на него зло за это? И должна ли за это расплачиваться Наталья Аверкина?

Решение нужно было принимать прямо сейчас, чем быстрее – тем лучше, потому что адвокат уже едет сюда… Надежда Игоревна посмотрела на часы – Кирган появится в ее кабинете с минуты на минуту.

Когда послышался стук в дверь, решение было принято.

– Виталий Николаевич, вы не пытались разыскать Аллу Шубарину? – спросила Рыженко в лоб, едва Кирган переступил порог.

– Не только пытался, но и разыскал, – с улыбкой ответил тот.

– Вы летали в Швейцарию?

– Пришлось. Вам интересно, что она мне сообщила? Готовы приобщить к делу мой протокол?

– Зависит от того, что именно она вам сказала, – осторожно отозвалась Рыженко.

– Что двадцать четвертого декабря, в пятницу, ей позвонила женщина, назвавшаяся Натальей Аверкиной, доложилась, что решила свою финансовую проблему и теперь может пройти все предписанные процедуры в головной клинике. Попросила подготовить счет и предупредила, что заедет за ним завтра, то есть в субботу, двадцать пятого.

Так и есть, фокус со звонком, старый, как мир.

– И что было дальше?

– На следующий день Аверкина пришла, попросила положить счет в файл, якобы чтобы он не помялся, и быстро ушла. В кабинете Шубариной пробыла не более полутора-двух минут. И перчатки не снимала.

– Шубарина обратила на это внимание? Или это ваши домыслы?

– Нет, Надежда Игоревна, я ничего не придумываю, Алла Шубарина сама сказала про перчатки. Она заметила и сделала вывод, что Аверкина, вероятно, очень торопится. Думаю, вы и сами догадались, что женщина, получившая счет, была в красной куртке, белых джинсах и сапогах-ботфортах. И в солнцезащитных очках. У Шубариной ни на миг не возникло сомнений, что перед ней Наталья Аверкина, которая проходила у них предварительное обследование и чьи паспортные данные у них были.

– И вы…

Надежда Игоревна запнулась, подыскивая подходящую формулировку.

– Ну конечно, – широко улыбнулся Кирган, – я показал Шубариной те же самые фотографии, которые показывал вам. Наталья Аверкина и Олеся Кривенкова, продавщица. Шубарина затруднилась с указанием женщины, которой отдавала счет. Она сказала, что идентифицировала посетительницу по прическе. На черты лица внимания не обратила, ей и в голову не пришло, что перед ней может быть не Аверкина, ведь она звонила накануне и предупреждала, что придет.

– А голос?

– Шубарина не настолько хорошо знала пациентку Аверкину, чтобы узнать ее по голосу. Звонившая представилась, и у Шубариной не было оснований сомневаться. Надежда Игоревна…

– Помолчите, – резко оборвала его Рыженко.

Ну вот, сейчас она должна сказать… Или все-таки не говорить? Нет, решение принято.

– Виталий Николаевич, я отдаю себе отчет в том, что у вас есть основания ходатайствовать об освобождении Аверкиной из-под стражи.

В его глазах мелькнуло изумление, подбородок дернулся.

– Но прошу вас в интересах следствия оказать нам содействие. Если Аверкина выйдет из СИЗО, это сильно затруднит поимку настоящего преступника. Кроме того, поставит под угрозу ее жизнь.

– Это каким же образом, позвольте спросить?