Вряд ли кто станет пренебрегать пожеланиями суда; поэтому на тринадцатый день лектору Карелиусу устроили очную ставку с застенчивым молодым человеком в белом халате. Доктор со всех сторон ощупал его тело, постучал молоточком под коленными чашечками, пощекотал ему подошвы резчиком для теста, так что лектор не мог удержаться от смеха, обмерил его самые сокровенные места и, наконец, предложил ему написать воспоминания о своей жизни.
На следующий день судья очень охотно продлял Карелиусу срок тюремного заключения, дабы эти исследования могли осуществиться.
Уже стояла осень на дворе, без конца лил дождь.
Газеты писали, что люди не запомнят таких обильных дождей, — наверное, это связано с атомными испытаниями и летающими блюдцами. Погода была совсем не подходящей для обещанной детям поездки в лес. Лектор Карелиус слышал, как дождь хлещет в кровельный желоб, который выдается над стенами, но он ничего этого не видел, потому что вокруг его маленького окошка были набиты жестяные щиты. Здесь, внутри камеры, было тепло и сухо, а на улице в такую погоду люди промачивали себе ноги.
Иногда лектора водили в большую светлую комнату, где стояли стулья и небольшой круглый стол; молодой и приветливый врач пытался пробудить в лекторе доверие и добиться искренности.
— Вы совершенно не должны меня бояться! — сказал стеснительный молодой человек.
— А я вовсе и не боюсь, — дружелюбно ответил Карелиус.
Между ними на круглом столе стояла маленькая коричневая пепельница из бакелита; лектор не мог знать, что она вовсе не предназначалась для пепла, а попросту была микрофоном, при помощи которого на пленке записывалось все, что он поверял молодому врачу о своих детских переживаниях.
Лектор охотно рассказывал о своем детстве и долгих годах, проведенных им в школе. Когда чуть не сорок лет посещаешь школу, то в памяти поневоле накапливается целая куча забавных школьных историй, которые хочется рассказать, и поэтому приятно встретить человека, который их еще не слышал. Молодой врач с интересом выслушивал рассказ лектора; вопросы, которые он задавал, свидетельствовали, что этот интерес неподдельный. Вообще лектор Карелиус нашел, что врач — очень симпатичный человек. Разговоры эти развлекали и подбадривали Карелиуса в неприятный период его жизни. Он ведь не мог знать, что все рассказанное им зафиксировано на магнитофоне и будет использовано впоследствии против него.
Дни шли, дождь по-прежнему лил не переставая, вечером рано темнело, а по утрам поздно светало. И вот, наконец, наступил момент, которого лектор Карелиус долго ждал, веря, что он непременно должен наступить. Когда он явился в суд, судья отказался продлить ему тюремное заключение.
Ведь именно так и должно обстоять дело в стране, где осуществляется демократия, где благие и целесообразные мероприятия охраняют права отдельной личности, почему эта демократия и должна считаться наилучшей из всех остальных. Преподаватель науки об обществе не без гордости видел, как воплощаются в жизнь те самые блага, о которых он из года в год в течение многих лет терпеливо твердил школьникам.
Его радость была немного омрачена, когда он узнал, что за несколько дней до окончания срока его заключения прокурор предъявил городскому суду нечто, носящее название «ходатайства о предварительном следствии». Этот документ обладал магическим свойством такого рода, что лектор Карелиус, который до этого момента сидел в тюрьме под ответственностью полиции, оказался в той же тюрьме, но уже под ответственностью судьи; впрочем, разница практически не ощущалась.
Итак, лектор Карелиус по-прежнему оставался в тюрьме, а все магазины в городе уже начали подготовку к торговле рождественскими товарами, украшали витрины ватой и ангелочками. В доме лектора Карелиуса на улице Цитадели дети надеялись, что к рождеству отец вернется домой, и по вечерам вырезали украшения для елки, играли в разные рождественские игры и цифровое лото. Даже в старой Городской тюрьме лектору напомнили о близком рождестве: молодой врач принес ему кубики с цифрами и маленькие разноцветные картонки, которыми можно было играть, и предложил ему составить сложнейшие головоломки.
До сих пор Карелиус еще ни разу не встречался с прославленным главным врачом Морицем.
Подобно островитянам древности — феакийцам[60], жители этой страны славились на всех морях как искусные мореплаватели. Хмурый Атлантический океан был для народа путем к славе и могуществу. От имени нации в столице была воздвигнута великолепная статуя одному из ее великих сынов — мореплавателю, который еще во времена парусных судов ушел в море бедным юнгой, но быстро возвысился до положения судовладельца и хозяина публичного дома на Дальнем Востоке. Впоследствии он стал капитаном и плавал на кораблях торговой компании, которая распространила свое влияние на весь мир; национальный флаг был ее торговой маркой, королевский дом — ее поручителем, а ее рупором — газета «Дагбладет».
Принято говорить, что море влечет к себе. Каждое утро, если погода была более или менее благоприятной, директор полиции Окцитанус отправлялся в академический гребной клуб и, облачившись в полосатую трикотажную куртку и короткие штаны, целый час усердно греб, делая веслами длинные взмахи. Потом он принимал душ в помещении клуба, надевал свой обычный костюм и, освеженный, ехал в «Ярд», где его ожидали многочисленные и трудные обязанности.