Бостонцы - [43]

– Я могу представить себе мужчину, который бы мне очень понравился, – ответила Олив, помедлив. – Но мне не нравятся те, которых я встречаю. Я считаю их жалкими существами.

И в самом деле, она, в основном, испытывала к ним нечто вроде холодного презрения. Большинство она считала лицемерами и задирами. Итогом беседы стало то, что Верена, с присущей ей покорностью, согласилась, что ей просто предстоит пройти через эту «фазу» своего развития, и удовольствие от визитов студентов колледжа и журналистов пройдёт с появлением опыта. И хотя высокомерие мужчин может быть как случайностью, так и частью их натуры, прежде чем решиться выйти замуж, ей предстоит значительно измениться.

В середине декабря к мисс Ченселлор пожаловал с визитом Маттиас Пардон, которому не терпелось узнать, что она собирается делать с Вереной. Она не приглашала его, и появление джентльмена, чьё желание видеть её было настолько неудержимым, что он обошёлся без этих условностей, оказалось такой неожиданностью, что она растерялась. Она сочла появление мистера Пардона бесцеремонностью, и, чтобы дать ему это понять, решила не предлагать ему присесть. Но он внезапно выбил почву у неё из под ног, первым предложив ей стул. Его манеры требовали взаимной вежливости, и она была вынуждена выслушать, сидя на краешке софы, – по крайней мере, она сама решала, где ей сесть,– его беспрецедентный вопрос. Разумеется, она не обязана была отвечать на него, к тому же она не совсем понимала, что он имеет в виду. Он объяснил, что причиной тому его глубокий интерес к мисс Верене. Но эта любопытная смесь чувств с его стороны вовсе не делала ситуацию более ясной. Он был галантен, что указывало на то, что отсутствие деликатности является следствием его профессии. И он интересовался откровениями vie intime своих жертв с мягкой доверительностью модного терапевта, расспрашивающего пациента о симптомах. Он хотел знать, что собирается делать мисс Ченселлор, потому что если она не собирается ничего делать, то у него есть идея, и он готов лично взяться за дело.

– Видите ли, я хочу знать вот что: вы считаете, что она принадлежит вам или всему человечеству? Если она не принадлежит вам, то почему бы не показать её всем?

Он не хотел показаться дерзким и не сознавал своей бесцеремонности. Он лишь хотел мирно обсудить этот вопрос с мисс Ченселлор. Он, разумеется, знал, что есть вероятность, что Верена не сможет вписаться в общество, но эта вероятность не могла лишить его надежды отшлифовать этот камешек до алмазного блеска. У него самого было немало возможностей, связанных с публичным порицанием или восхвалением посредством «всемогущей прессы». В самом деле, он многое принимал как должное, и Олив, слушая его, буквально потеряла дар речи. К тому же, он старался быть с ней предельно откровенным. Он напомнил, что знаком с Вереной гораздо дольше, чем она. Прошлой зимой он ездил в Кембридж каждый свободный вечер, несмотря на страшные морозы. Он всегда считал её привлекательной, но только сейчас его глаза открылись окончательно. Её талант оформился, и он без колебаний считал её сокровищем. Мисс Ченселлор может представить, как, будучи старым другом их семьи, он мог спокойно наблюдать, как она расцветает. Она будет пленять людей так же, как пленила её, мисс Ченселлор, и, как он вынужден признать, пленила его самого. Её можно считать козырной картой, и кто-то просто обязан сыграть её. Ещё никогда перед американской публикой не выступала такая привлекательная ораторша. Она придёт на смену миссис Фарриндер, и миссис Фарриндер знает это. Без сомнений, они обе займут свои ниши, слишком уж разный у них стиль. Но он хочет продемонстрировать, что есть ниша и для мисс Верены. Она больше не хочет шлифовать свой дар – она хочет начать действовать. Более того, он чувствовал, что мужчина, который приведет её к успеху, заслужит её уважение. И, возможно, он заслужит даже больше, чем просто уважение, – кто знает? И если мисс Ченселлор хочет привязать её навсегда, она должна подтолкнуть её. Он понял со слов Верены, что она собирается заставить её посвятить ещё некоторое время изучению теории. Но сейчас, он уверяет, нет лучшего стимула, чем тысяча людей, заплативших деньги ради того, чтобы послушать, что вы им скажете. Мисс Верена обладает прирождённым талантом, и он надеется, что она не собирается лишить её этой естественности. Верена может учиться параллельно со своей деятельностью. У неё есть нечто, чему невозможно научиться, что-то вроде божественного откровения, как говорили древние, и именно с этого ей лучше начинать. Он не отрицает, что это действует и на него: как зачарованный готов он смотреть, как она идёт к своей цели. Ему не важно, чего будет стоить добраться туда, но он будет рад помочь ей это сделать. Поэтому, не ответит ли ему мисс Ченселлор, как долго собирается она сдерживать её. Как долго она заставит ждать скромного почитателя этого таланта? Разумеется, он пришёл не затем, чтобы устраивать ей допрос. Если он ведёт себя нескромно, она может смело сказать ему об этом. Он пришёл со своим предложением и надеялся, что это достойная причина для визита. Возможно, мисс Ченселлор захочет разделить… эээ... назовём это ответственностью. Может быть, им заняться Вереной вместе? Тогда все будут удовлетворены. Она может путешествовать с ней в качестве компаньонки, а он увидит, как жители Америки станут их последователями. Если мисс Ченселлор только даст ей начать, он берёт на себя всё остальное. Он не требует многого – ему достаточно её общества три или четыре раза в неделю по полтора часа.