Босс - [27]

— Возможно, вы не знаете, что у него было трое братьев и сестра. Они остались в Германии. Так что у вас там многочисленная родня.

— Я в курсе. С некоторыми мой дед переписывался. Уговаривал их уехать из Германии. Они к нему не прислушались. В Германии у них дома, бизнес. К чему вы, собственно, клоните?

Соломон Вейсман улыбнулся:

— Сейчас объясню. Вы знаете, что один из ваших кузенов погиб в Kristallnacht?[40].

— Ночь разбитых витрин. Нет…

— Еще трех ваших кузенов арестовали. Мы говорим о «пропавших людях». Так вот, двое ваших кузенов пропали.

— Святый Боже! Я же не знаю этих людей. Мне ничего о них не известно, кроме того, что они существуют. Но… разумеется, я бы ничем не смог им помочь, даже если бы и знал. И теперь ничего не могу сделать для тех, кого арестовали. Не так ли?

Соломон Вейсман кивнул:

— Для них — нет. Но… Собственно, поэтому я и попросил вас о встрече. Чем больше влиятельных еврейских бизнесменов будут сотрудничать с Бнай Брит, тем эффективней станет наша деятельность. Сейчас наша задача — показать всему миру, что творится в Германии. И ваше содействие будет очень кстати. Трансляцией речи Гитлера вы внесли немалую лепту в нашу борьбу. Но можете сделать больше.

Джек уставился в стакан с виски, собираясь с мыслями.

— Мистер Вейсман, я никогда не отрицал, что я еврей. Я симпатизирую вашим идеям…

— Нашим идеям.

После короткой паузы Джек кивнул:

— Хорошо, нашим идеям. Думаю, что смогу оказать вам посильную помощь при условии, что мое имя не будет ассоциироваться с вашей организацией.

— Вы не хотите, чтобы люди знали, что вы еврей.

— Я не хочу выпячивать свое еврейство.

Вейсман кивнул:

— Я понимаю. Многие придерживаются того же мнения. С незапамятных времен.

Джек встретился взглядом с Вейсманом.

— Если бы нацисты знали, что «Лир бродкастинг» принадлежит еврею, они никогда не согласились бы на трансляцию речи Гитлера через мои радиостанции.

— Думаю, тут вы правы.

— Я, возможно, найду и другие возможности для того, чтобы сообщать американцам о творимом в Германии. Полагаю, и вы можете поставлять мне соответствующую информацию. Но даже в этой стране паши усилия будут далеко не столь результативны, если «Лир бродкастинг» сочтут проеврейскои радиовещательной компанией.

— «Нью-Йорк таймс» считается проеврейскои газетой, но от этого она не становится менее влиятельной.

— Не везде, — возразил Джек. — В некоторых регионах к ней относятся с подозрением.

— Ладно… Как я понимаю, мне не удалось завербовать в нашу организацию нового члена.

— Давайте не ставить вопрос ребром. Не загоняйте меня в угол. Я готов передавать по своим радиостанциям сообщения о преследованиях евреев. Давайте мне факты, и они уйдут в эфир. Снабжайте ими и другие радиостанции, и вы узнаете, кто еще захочет с вами работать. Кроме того, вернувшись в офис, я выпишу вам чек на тысячу долларов. И каждый год буду посылать Бнай Брит чек на такую же сумму.

— Щедрый дар, — признал Вейсман. — Думаю, мы друг друга поняли. Вы даже встретились со мной в таком месте, где нас не могут увидеть ваши друзья и деловые партнеры. Не так ли?

Джек покраснел.

— Я… К сожалению, не могу этого отрицать. — Он запнулся. — Пусть мне будет стыдно.

— Понятно. — Соломон Вейсман отодвинул стакан. — Мы все обговорили, так что можем обойтись без ленча. Если вы готовы нам помочь, не вставая в наши ряды, пусть так и будет.

— Я принесу меньше пользы, если все будут знать, что я один из вас, — аргументировал свою позицию Джек.

4

Как выяснил Джек, роман с Конни Хорэн сопряжен с немалыми трудностями. Она не могла или не хотела встречаться с ним чаще, чем раз в месяц. Поскольку предохранялась Конни исключительно естественным путем, в соответствии с менструальным циклом, она соглашалась увидеться с Джеком лишь в один из тех нескольких дней, когда она не могла забеременеть или надеялась, что не могла. Использование презервативов она считала грехом. И хотя Джек убеждал ее, что лучшего средства предохранения от беременности не сыскать, Конни и слушать его не хотела.

— Я и так грешна, — сказала она ему как-то днем, пройдясь кончиком языка от мошонки до головки его члена. — Я не могу… Мне не у кого спросить совета. Ты знаешь, что такое софистика? Я пришла к выводу, что лизать твой член для меня не грех, если я не беру его в рот. Я хочу сказать, лизать — это проявление любви, но…

— Хорошо, крошка, хорошо.

Теперь Джек знал, что Конни может часами лизать не только член, но и его живот, бедра и даже задницу. И если он правильно толковал ее вздохи и постанывания, ей это очень даже нравилось. Конни лизала его, пока у нее не пересыхало во рту, и тогда она пила томатный сок с джином. Этим она могла заниматься в любой день цикла, и какое-то время спустя уже старалась избежать продолжения, ведь без полового акта забеременеть невозможно.

— Мы не можем рисковать, — говорила она Джеку, — но не можем и предохраняться.

Спорить с ней, указывать на проколы в ее логике Джек не стал. Зачем Конни задумываться над тем, что они делают, полагал он, ведь она может прийти к выводам, которые ему не понравятся.

— Конни, дорогая, если я как следует вымою задницу водой с мылом, ты сунешь туда свой язычок?