Босоногая баронесса - [8]

– Я правильно понял, что берлина баронессы – именно та самая колымага, что застопорила вчера движение на расстоянии десяти миль к востоку от Лондона?

– Совершенно верно, мистер Медоуз, и чем скорее вы найдете подходящий для города экипаж, тем лучше.

– В витрине одного из магазинов вывесили карикатуру. Берлину окрестили Черепахой. Весь город сгорает от желания узнать, кто ее владелец. Баронесса, безусловно, станет самым большим оригиналом Сезона.

Его шутливый тон подсказал Лауре, что любопытство города рано или поздно будет удовлетворено.

– Мы упали в глазах общества, даже еще не представ перед ним? – рассмеялась она.

– Напротив, когда я упомянул, что встретил баронессу, полдюжины джентльменов потребовали, чтобы я их представил ей, и то, что о ней ничего неизвестно, возбудило сильнейшее любопытство. Вы будете на балу у леди Морган в конце недели? Это первый большой прием Сезона.

Лаура нахмурилась, как бы припоминая, получено ли приглашение.

– Я не уверена…

– Обязательно приходите, – настаивал мистер Медоуз.

– Не могу сказать, знакома ли баронесса с леди Морган, но точно знаю, что я нет.

– Тетя все устроит!

„Душку-откидушку“, наконец, установили. Общая беседа продолжалась еще минут двадцать, после чего мистер Медоуз откланялся.

– Самое лучшее сейчас для нас – это лечь спать, – сказала Хетти. – Завтра нас ждет суматошный день. Не знаю, может, достаточно будет сопровождения мистера Медоуза в Сомерсет-Хаус? Как ты думаешь, Лаура, мне обязательно идти на выставку с вами?

– Нет, если вам удобнее остаться дома, мэм, – ответила Лаура.

– Я пойду на обед к миссис Обри, но что касается всего остального… Мне кажется, мы можем положиться на мистера Медоуза. Он позаботится о вас и не позволит мистеру Хайятту добраться до Ливви.

Наподобие Лауры, мистер Медоуз в глазах миссис Тремур поднялся до высоты божества.

Ночью, лежа на огромной кровати, покрытой балдахином, Лаура не могла поверить, что все обернулось так удачно – благодаря мистеру Медоузу! При более близком знакомстве этот джентльмен оказался лучше, чем она о нем думала. Она даже заметила у него чувство юмора, которое прежде не знала за ним.

В Лондон Лаура приехала без надежд на замужество, но сейчас ей показалось возможным хотя бы пофлиртовать с мистером Медоузом.

Она заснула счастливым сном младенца, чтобы, проснувшись, окунуться в бурные события следующего дня.

ГЛАВА 4

Мадам Дюпуи показалась Оливии тираном. Баронесса Пильмур, хоть и прислушивалась к советам, все же имела свое мнение. Но, к несчастью, в ее понятии нагромождение украшений и означало элегантность. Она возражала, чтобы с ее платьев сняли кружева, блестки, ленты, банты, пуговицы.

– Не могут быть одновременно цветы и кружева на лифе, ma chère [5], – говорила мадам Дюпуи. – Они скроют ваше ожерелье.

– Мое бриллиантовое ожерелье достаточно велико, его ничто не скроет, – хмурилась Оливия и неохотно соглашалась. – Ну хорошо, раз уж вам так хочется, отпорите кружева.

– Но цветы и бриллианты не сочетаются друг с другом, – приходила на помощь мадам Дюпуи Лаура, и модистка с ней искренне соглашалась. – Оставь, Ливви, кружева, а цветы сними.

Обнаруживая солидарность кузины с мадам Дюпуи, Оливия медленно поддавалась уговорам. Она заключила, что в Лондоне понятия не имеют о красоте, но не хотела настаивать на своем очевидном превосходстве.

Перед уходом мадам Дюпуи обратила внимание на прически обеих дам и порекомендовала месье Ля-Пьерра, который с волосами творил чудеса. Было уговорено, что он посетит их следующим утром.

– Жаль, если в Лондоне локоны не в моде, – заранее расстроилась Оливия. – Будет обидно, когда месье Ля-Пьерр обкорнает нас как пару овечек!

– Уверена, он превосходно пострижет. Ты ведь не хочешь чрезмерно отличаться от других леди, Ливви? – сказала Лаура. – Стремление выделиться и привлечь к себе внимание необычной внешностью может быть сочтено вульгарным.

– Ну если ты так считаешь, кузина… – протянула Оливия. – А интересно, понравится ли мистеру Медоузу моя новая прическа?

– Ты найдешь parti [6] получше, чем мистер Медоуз, Ливви! С твоим приданым и титулом ты можешь рассчитывать на какого хочешь жениха.

Оливия взглянула с хитрою улыбкой:

– Ты выдала себя! У тебя самой tendre [7] к мистеру Медоузу? Если это так, скажи мне откровенно, и я не буду строить ему глазки, я еще не успела влюбиться.

Лаура не сомневалась, что как только Оливия встретит более интересного джентльмена, она тотчас же забудет мистера Медоуза.

– Мы с ним просто друзья, – сказала Лаура, – и я надеюсь, ты никому не будешь строить глазки, иначе тебя примут за девицу легкого поведения.

– А как же мне дать джентльмену знать, что мне приятны его ухаживания?

– Существуют более тонкие способы. Можешь улыбаться и быть любезной в обращении с ним.

– Разве не со всеми надо быть любезной?

– Со всеми, но ты можешь быть чуть любезнее с теми, к кому благоволишь.

– То есть вести себя так, как ты с мистером Медоузом? Я видела, как вы вчера шептались! Что он сказал?

– Он говорил о вашей берлине.

– A! – улыбнулась Оливия, она решила, что был выражен восторг.

Наступило время ленча, а потом надо было готовиться к поездке в Сомерсет-Хаус, где они собирались посмотреть портреты прекрасных дам, написанные Хайяттом. Мистер Медоуз прибыл точно в срок, прихватив с собой для подарка конфеты. Он собирался их преподнести, как особую любезность, баронессе, но с ужасом заметил, что непроизвольно отдает их Лауре, первой встретившей его. Она не возразила и скромно приняла подношение.