Боснийский ад - [5]

— Мы полагаем, случилось следующее, — продолжил Дэвис. — Похоже, у Рива и его жены в Зимбабве наступила не лучшая полоса в их взаимоотношениях. Может быть, дело дошло и до разрыва, — добавил он тоном человека, которому пришлось познать и этот опыт человеческого общения. — Но, как бы там ни было, она оставила его и уехала туда, откуда родом, то есть в Югославию. А как они познакомились, тебе известно? 

— В Германии, — сказал Дохерти. — Нена работала по приглашению в Оснабрюке, куда получил назначение и Рив. Обучаясь на доктора, она работала там медсестрой. — Перед его мысленным взором предстала Нена — высокая блондинка с широкими славянскими скулами и васильково-голубыми глазами. Семья ее считалась мусульманской веры, но, как и у большинства боснийцев, это было скорее данью культуре, чисто верой. Во всяком случае, Дохерти ни разу не приходилось бьггь свидетелем отправления ею религиозных обрядов. 

Их размолвка его опечалила.

— Она забрала с собой детей? — спросил он.

— Да. В тот маленький городок, где она выросла. Местечко называется Завик. Это в горах, в стороне от любого другого населенного пункта. 

— Насколько я знаю, ее родители по-прежнему проживали там.

— Да. И все было хорошо, пока в Боснии не началась эта заварушка. Можешь себе представить, что пришло на ум Риву. Я не знаю, что там показывали по телевидению в Зимбабве, но я могу поверить, что от таких кадров любой сбежал бы куда угодно, лишь бы подальше. А может, и нет. Во всяком случае, мы обо всем узнали, когда он уже был в пути. Вроде бы он прибыл туда в начале апреля, но на этом наша информация иссякает. Мы полагаем, что его приезд в Завик Нена использовала для того, чтобы уехать в Сараево. Может быть, он согласился сидеть с детьми, а может быть, она просто не хотела с ним встречаться. Кто знает? В любом случае, время она выбрала не самое удачное. В Сараеве воцарился настоящий ад, сербы стали лупить из пушек по всему, что движется, а снайперы их принялись отстреливать детишек, играющих на улицах. А она или не могла, или не хотела... 

— Должно быть, в Сараеве с докторами не густо, — вслух подумал Дохерти.

Дэвис согласно фыркнул.

— Насколько нам известно, она по-прежнему там. А вот Рив — тут загадка потруднее. В начале июня мы получили от него письмо, где он объяснял, почему не может вернуться в Зимбабве. Дело в том, что он боится за безопасность своих детей, оставшихся в Завике... 

— Я ничего не слышал об этом, — сказал Дохерти.

— Никто ничего не слышал, — сказал Дэвис. — Да и меньше всего нам хотелось бы рекламировать ситуацию, когда находящийся на действительной службе боец САС оказывается посреди Боснии. По многим причинам, в том числе и из соображений его же собственной безопасности. Но, как бы там ни было, этот городок оказался вовсе не таким безопасным местечком, как полагала жена Рива, и где-то в середине июля туда пожаловали незваные гости — большая группа нерегулярных сербских войск. Мы не знаем, что там произошло, знаем только, что сербы отбыли оттуда в деревянных ящиках... 

— Ты думаешь, это Рив помог организовать оборону города? 

Дэвис пожал плечами.

— Что ж, разве на него непохоже? Впрочем, мы не знаем. С тех пор полгода ничего не было слышно, а затем два месяца доносились только слухи. 

— Какого рода слухи?

— О зверствах того или иного рода.

— Чтобы Рив этим занимался? Не поверю.

— Я тоже, но... Мы полагаем, что Рив — или кто-нибудь другой, но с тем же искусством — превратил Завик в город, защищенный настолько хорошо, что не стоит нападать на него. И все бы ничего, но придет зима, и город столкнется с отсутствием запасов продуктов и топлива и еще Бог знает чего, и тогда — мороз и голод, и возникнет необходимость делать вылазки. И что же тогда получается? Получается, что им все равно, кого грабить — они воруют и у боснийцев, и у сербов, и у хорватов. Вот и выходит, что никому не нравится, что есть какой-то городок, жители которого, представленные всеми тремя национальностями, плечом к плечу воюют против трех армий. Теперь можешь себе представить, против кого будет направлен их праведный гнев? 

— Против нас?

— В общем, да. Потому что, согласно сербским и хорватским источникам, в центре Боснии окопался какой-то англичанин-дезертир, подобно Марлону Брандо из «Современного Апокалипсиса», и совершает набеги на всех и вся, наслаждаясь резней и безумием. И вероятно, что любой, прибывший, чтобы положить конец его бесчинствам, услышит со всех сторон только одно слово: «ужас, ужас». 

— Я так полагаю, что наши политики в некотором смятении, — сухо сказал Дохерти. 

— Какое там, они злы как черти! Они-то привыкли расхваливать наше подразделение, как образец самого высокого британского качества, а поскольку «холодная война» закончилась, они уже было подумывали сдать наши войска в наем ООН. Причина уважительная, поскольку что мы еще можем предложить? Руководящая армейская верхушка вся «за» — ведь это единственный стоящий аргумент в споре за ассигнования, которые им необходимы, чтобы существовать. И в этой войне за финансирование появление одного из представителей элитных войск во главе кучки людей, творящих бесчинства, не является лучшей рекламой их деятельности.